мама… Как она сдала после смерти отца и всего, что случилось позже. – Доктор сказал, тебе надо больше отдыхать.
– Только и делаю, что отдыхаю, – проворчала мама. И было в этом ворчании что-то от нее прежней: веселой, спортивной, ухоженной, постоянно пропадавшей где-то «с девчонками», как она называла своих подруг. – Вот и решила тебя дождаться.
– Вот, дождалась, – весело кивнула я и снова поцеловала. – Пойдем теперь спать?
Мама немного помолчала и тихонько вздохнула.
– Весь день сердце не на месте было… – она обеспокоенно заглянула мне в глаза: – У тебя все в порядке, Дженни?
– Конечно, в порядке. Я же на работе!
Я мысленно обругала себя за то, что не рванула домой сразу же. Прогуливалась. В одиночестве мне побыть захотелось. А мама тут места себе не находила.
– Ты много работаешь… – мамин голос дрогнул. – А я ничем не могу тебе помочь…
– Ты замерзла, и поэтому говоришь глупости… – Я прижалась щекой к ее щеке. – Сейчас принесу плед.
Я выскользнула за дверь и оттуда крикнула:
– А работаю много потому, что мне там нравится! Очень нравится. У нас замечательные ребята и девчонки! Знаешь, что Маргарет сегодня учудила? Мы все так хохотали…
Я схватила плед и пошла обратно, лихорадочно соображая, что же такого могла учудить Маргарет, что «мы так хохотали». Потому что если кто сегодня и «чудил», то уж точно не Маргарет. А я. Это был мой бенефис. Но мама любила слушать мои рассказы «про работу», и я этим вероломно пользовалась, когда хотела ее отвлечь. Сейчас, похоже, прием не сработал: она сидела в той же позе, в которой я ее оставила.
Я накинула плед ей на плечи, подоткнула его и добавила в чашку горячего чая.
– Ну что, лучше? Сейчас согреешься…
– Завтра будут результаты анализов… – ровно выговорила мама, сглотнула и зябко обхватила ладонями теплую чашку. – Что-то мне страшно.
– А все это потому, что кто-то, вместо того чтобы спать по ночам, чаи подозрительные распивает. С травкой! Вот мысли дурные в голову и лезут! – бодрым голосом сказала я. – Сейчас я принесу тебе твои капли, ты выпьешь их и ляжешь в кровать. А утром мы пойдём к врачу, и он скажет нам, что всё отлично и замечательно. Потому что иначе и быть не может.
Я говорила твёрдо и уверенно. И очень боялась, что за моей уверенностью мама разгадает страх. Дикий, парализующий страх, что всё будет не так уж и хорошо. Выматывающий душу страх потерять последнего своего близкого человека…
Не люблю клиники. Не любила их с детства. Нет, конечно, у нас был семейный доктор. Добродушный улыбчивый мистер Харгрейвс, который появлялся в доме, когда кто-то болел. Так что в клинике мне довелось побывать лишь дважды. Первый раз, когда я сильно расшиблась, свалившись с велосипеда.
А второй раз с мамой. Тот, второй раз остался в моем детском сознании невнятным смазанным калейдоскопом разрозненных воспоминаний…
