Женька быстро ополоснулся в душе, стал одеваться, сперва торопливо, потом все медленнее и медленнее.
Торопить встречу не хотелось.
И колом в горле стояла догадка: рассказал! Отец все рассказал! Про грин-карту… Сейчас Олег Васильевич пожелает ему счастливого Диснейленда, пожмет руку и попросит вернуть форму – зачем она юному американцу?!
От одной этой мысли в Женькином животе разливалась противная, вяжущая слабость.
Если он рассказал, я его возненавижу, думал Женька, завязывая шнурки ботинок. Если он рассказал…
Там ведь был тот, другой тренер! Зачем-то Олег Васильевич привел его – именно сегодня! Посмотреть на Женьку, это же ясно, они верят в него, они видят для него перспективу… «Шубин – будет забивать»…
Ведь Шевченко когда-то тоже было тринадцать лет!
Женька закусил губу. Он был легок на слезы – и знал за собой этот грех.
Раздевалка опустела; Женька сидел, прижав к животу мяч. Смотрел в покрытый рваным линолеумом пол.
Все мальчишки давно переоделись – Женьки не было видно.
Дима ждал, покусывая травинку. Повернуться и уехать сейчас было глупо. Означало признать поражение. В конце концов, может быть, Женька и не заметил его…
Если бы не заметил – вышел бы вместе со всеми.
Дима смотрел, как пацаны прощаются – надолго, до завтра. Как несколько парней рассаживаются по великолепным машинам – юных футболистов ожидают два «Мерседеса» и джип. Как прочие, помахав рукой, отправляются к троллейбусной остановке пешком.
Шикарные авто отъехали, оставив Димин «Жигуль» в одиночестве.
Да где же он, в конце концов?!
Будто почуяв скорый конец Диминого терпения, приоткрылась дверь. Вышли двое – маленький Женька и его огромная динамовская сумка.
– Эй, мистер Ребров!
В Диминой веселости была изрядная толика фальши.
Сын посмотрел на него, как на чужого. Нехотя, чуть прихрамывая, подошел.
– Женька, ты чего? Нога болит?
– Ты сказал? – враждебно спросил сын.
– Что? – растерялся Дима.
– Ты сказал Олегу Васильевичу… про Америку?
– Нет, – Дима удивился, как такое могло прийти Женьке в голову. – Я поздоровался… и спросил, как у тебя дела.
Женька помолчал; лицо его чуть просветлело, но враждебность не исчезла до конца:
– Зачем приехал?
– Подвезти тебя, – терпеливо сказал Дима. – Я как раз был рядышком, и решил тебя подвезти.
Женька перевел взгляд с отца на «Жигуль» и обратно.
– Тогда бы хоть машину помыл…
– Что?
– Машина грязная.
Дима смотрел на сына, пытаясь понять, издевается он, провоцирует – либо просто говорит первое, что пришло на ум.
– Помоем, – сказал он через силу. – Ну, садись…
– Обойдусь.
