ещё какое-то время пробыли на ярмарке, до полного её утихания. Затишье длится всего несколько часов, начинаясь с того, что кто-то разъезжается по домам, и заканчиваясь ранним утром, когда прибывают новые люди. Некоторые ещё остаются на ярмарке, чтобы выпить кружку пива или просто отвлечься от серых будней в родном краю. Уезжали же, в основном, торговцы, у которых закончился товар. Выручив за него нужную сумму, довольные, они отправлялись на лошадях, запряжённых в телеги или жалкое их подобие (кому на что хватало средств), жить «на широкую ногу». А к концу года, скрипя зубами от голода, вновь предвкушали десятидневные праздники, в которые смогут разжиться.
Сэнрик же с дядей просто вернулись домой. Они не жили и не собирались жить «на широкую ногу» после того, как получили прибыль, напротив, им приходилось быть достаточно экономными. Основное они тратили на орудия для охоты или новую одежду, которая сейчас стоила весьма недёшево. Еду же они остальной год добывали себе сами, пока позволяла погода, а после лишь пользовались запасами, хранившимися в погребе, который представлял собой вырытую яму под досками пола. Там у них чего только не было! И вяленое мясо, и какие-то овощи в специях и островатой на вкус тягучей жидкости, и ягоды в банках – в общем всё, что они могли только туда положить.
Сейчас же, разобравшись с домашними делами, надёжно спрятав полученные деньги и разложив на столе остатки мяса, а также два купленных пирога да зелень, Сэнрик всерьёз задумался о разговоре с дядей по поводу охоты. Он уже и забыл про Эмили, однако вот про то, что ему двадцать два года, а он так и не научился охотиться на зверей, хорошо помнил. И это било по его мужскому самолюбию. Это было важно для него, и ему хотелось достичь на поприще охотника самых крутых вершин. Чтобы, встречаясь с людьми, его узнавали как самого ловкого охотника в королевстве, чтобы его признал сам король, а не отворачивался от него, как от черни. Так уж завелось, что королевская любовь к народу проявлялась только на публике, чтобы заслужить всеобщее доверие, а когда же монархи и их потомство запирались за тяжёлыми дверями, они забывали о простом люде, считая их недостойными и иногда даже жалкими. Но такие мысли появлялись не от того, что король с королевой были плохими людьми. Скорее, это было у них врождённое. Вместе с титулом правители тех времён чаще всего ещё и наследовали брезгливость к труду и страсть к богатствам. И хотя прочий люд привык к такой жизни и особо не жаловался, принимая своё положение как данное, Сэнрик хотел всё изменить. Он знал, что Мэйнбурский король славился своими охотничьими умениями и при дворе держал пару «самых отборных» охотников, которые сопровождали его с высшей знатью в леса за оленем или кабаном, и поэтому выбрал именно это занятие.
За ужином он подождал, пока его дядя доест всё, а потом начал подводить к теме.
– Я хотел поговорить с тобой кое о чём, – отодвинув тарелку, он выпрямился и сложил руки перед собой, пытаясь выглядеть убедительнее.
– О чём же? –
