неприятным было понимать, что от парня наверняка не ускользнула моя позорная заминка, вызванная растерянностью.
Чего он этим добивается? И с какого перепугу меня вообще стала волновать близость Бредина?.. Известно, с какого… Вот уж наивная дура!
Перелет до Шереметьева оказался самым безмятежным временем этого утра. И все потому, что у Бредина не было возможности доставать меня и создавать неловкие ситуации. Он сидел впереди, зажатый между двумя бабулями, в то время как я любовалась видом на Россию – матушку из иллюминатора по соседству с Жанной Бернардовной и аспиранткой с Экономического. На вид нашей попутчице – высокой и стройной брюнетке Дарье Какой-то-там было слегка под тридцать, зато понтов и самоуверенности – на весь полтинник. В очереди на регистрацию она держалась особняком, разве что бросала на Бредина странные взгляды. В общем, эта тощая педофилка мне сразу не понравилась. Да, парень давно не выглядел ребенком… напротив… но, в любом случае, какого черта она так на него смотрела? И тот в долгу не остался. Я заметила, с какой тоской и сожалением он заглянул в декольте Дарьи прежде, чем занять свое место между пенсионерками. А ещё обнаружила, как неприятно меня это удивило… Как будто мне заняться больше было нечем!
В ожидании рейса мы сидели в Старбаксе на втором этаже шереметьевского Терминала Е. Жанна Бернардовна распивала вторую чашку сезонного кофе из Папуа – Новой Гвинеи, Бредин цедил эспрессо, а я – холодный Фраппуччино, несмотря на унылый вид из окна, за которым гулял ветер и хлестал косой дождь. Непогода добралась и до столицы, прогноз в Болонье тоже не радовал, и это был явный повод, чтобы поддержать свой оптимистичный настрой смесью мороженого и кофе. Дважды, для надёжности.
Дарья на этот раз, перестав строить из себя аутистку, сидела с нами за одним столом в низком кресле в стиле эпохи Союза и потягивала минералку, наводя меня на мысль, что ее с утра мучил жестокий отходняк.
– Поверить не могу, я два года ждала этого обмена, а вас просто позвали? – выгнув ухоженные темные брови, она выглядела обескураженной.
– Да, это все Юля, – заявил Бредин. Он положил руку на спинку моего стула и на мгновение коснулся спины. Я отреагировала молниеносно, резко повернулась и грозно уставилась на него. Но парень смотрел на Дарью, лишь уголок его губ медленно пополз вверх. – Синьор Франко был сражен ее точкой зрения на проблемы современной молодежи.
Жанна Бернардовна нервно хмыкнула, а затем выдала сдавленный смешок. Истеричный такой.
– Я думала вас обоих отчислят после той конференции, – поделилась она воспоминаниями. – А ты смотри… ему действительно пришлось по душе, как и всем нашим.
– И что она такого могла сказать? – недоверчивым тоном поинтересовалась Дарья.
– Да ничего особенного, – ответила я, пожав плечами.
– Юля сказала, что проблем у молодежи ровно столько, сколько ее представителей, и процитировала Джареда Лето, – с воодушевлением подхватил Бредин.
Ну
