врубался в его открытый бок. Удар ноги и мёртвый противник рухнул на палубу, освобождая проход.
Перед Андреем стояли последние пять оставшихся в живых противников. Двое из них стояли уже с взведёнными самострелами и целили в него. Старший, лучший воин всей дружины Хаук поднял резко меч и закричал:
– Skyd ikke! Jeg kæmper alene. Han er en stor kriger, og det er en ære for mig! ( – Не стрелять! Я бьюсь один. Он великий воин и это честь для меня! Дат.)
Арбалетчики послушно опустили оружие, и высокий голубоглазый воин со светло-русыми волосами манерно поклонился и вышел вперёд, вынимая из ножен оба своих меча. Казалось, что всё стихло вокруг, и даже раненые перестали стонать, словно почувствовав всю важность момента.
– Рыцарь, значит! Ну-ну! – проговорил угрюмо Сотник, – А как мирным людям головы сечь да баб насиловать, куда всё ваше рыцарство девается?!
Сплюнул на палубу, смахивая рукой кровь с рассечённого лба и уже вновь закипая холодной яростью:
– Закончим, мразь!
И четыре меча встретились со звоном в воздухе. Бой «обоеруких» сродни полёту стрекозы. Ты видишь её тело, но не видишь биения крыльев, что держат её в воздухе. Так и тут, понять со стороны кто и как атакует, как парирует удары и отводит меч противника, было со стороны абсолютно невозможно. Двое мечников танцевали на палубе среди лежащих тел, какой-то ведомый только им танец и только свист воздуха да звон стали говорил, что всё это происходит в самом центре мелькания смертоносного металла. Вдруг Хаук издал резкий шипящий звук и отпрянул назад, а на его левом бедре заструилась ручьём ярко алая кровь. И снова схлестнулись мечи, но было заметно, что дан всё тяжелее уходит из-под атаки, замедляясь и приволакивая раненую ногу. И вот очередная связка ударов. Отведя левым мечом оружие противника, Сотник резко рубанул боковым справа!
Хлесть! И рука дана покатилась по палубе вместе с зажатым в ней мечом. Хаук пошатнулся и замер, ожидая добития в шею.
Андрей весь побелел, сжимая в руке мечи. Ему нужно было всего десять ударов сердца, чтобы порубить всех на палубе, мстя сейчас за сына. Но он не мог переступить через себя! Не мог переступить через Человека! А перед ним, наклонив головы и вытянув перед собой рукояткой вперёд мечи и кинжалы, стояли пять былых противников. И один вот-вот уже рухнет на палубу от кровопотери.
– Этих взять живыми! – скомандовал Клименту Сотник.
– Бейте замыкающую ладью! Закрыть протоку, самотрельщики, за мной! – и, спрыгнув на берег, кинулся в сторону Поломети.
Команда крайней ладьи, воспользовавшись заминкой, перерубила связывающий её канат и тихо уходила в сторону протоки, на её борту из всего экипажа оставалось в живых всего шесть гребцов, но шансы уцелеть у них были. Небольшое течение уже было готово втянуть в протоку судно, когда впереди захрустело и с грохотом рухнуло большое дерево, закрывая единственный проход.
– Огонь! – подал команду сотник, и залп из полутора десятка арбалетов
