25.]
Больничный коридор гипнотично манил своей бледностью.
[Корвус идёт в соседнюю палату.
=Монохром=
Он останавливается в дверях. В палате двое: девчонка, которую зовут Блондиночка (это её настоящее имя), и темноволосый паренёк Алекс, похожий на капитана дальнего плавания, уволенного за пьянство.
Блондиночка что-то усиленно драит в раковине умывальника.
– Чем занимаешься? – спрашивает Жиль у девчушки.
– Мою мыло… – отвечает та. – Мило мою мыло… Ужинать будешь?
– Нет, спасибо. Я поел во сне.
– Заставлять не стану.
Блондиночка бросает обмылок лежащему на кровати (их в комнате две) Алексу, а тот «откусив» ножницами половину, возвращает кусок девушке.]
Ужин здесь утром. Завтрак – вечером. Обед – ночью. А ночь – днём.
[– Сигареты не будет, – утвердительно как бы спрашивает Алекс.
Жиль улыбается, согласно кивает. Блондиночка валится на свою койку и дикими глазами пялится в потолок. Корвус тихо прощается и уходит.]
Чёрные/жёлтые квадратики пола под моими шагами. Моя тень тает.
[Уборщик Гениталич в заплёванном халате, щедро накинутом на голое тело, метёт пока ещё чистый коридор больницы. Жиль проходит мимо, придерживая путь в туалетные покои.
=Монохром=
Дверь, вскрикнув, открылась.
Некий безработный художник, замотанный в десятиметровый шарф, расписывает потолок туалета, удерживает кисть из хвоста крысы двумя пальцами одной руки. Его борода давно стала разноцветной от краски. Стены сортира он уже расписал:
Фреска № 1 – Мишень с ребёнком внутри.
Фреска № 2 – Поедание плодов беременного выкидыша.
Фреска № 3 – Расстрел пули.
Фреска № 4 – Безрукий мальчик, пишущий портрет обезьяны.
Фреска № 5 – Холодильник в Аду, внутрь которого поместился полуразложившийся прут.
Фреска № 6 – Кривой излом ухмылки ангела.
– Ну как?
Художник вопрошающе зыркнул на Жиля, затем уверенно пошатнулся, заливая бороду очередной порцией краски. Табурет под ним хрустнул и подло опрокинул живописца на пол, попутно разваливаясь в щепки.
– Жизненно. – Произнёс Жиль под занавес сцены. Художник траурно уставился на падший табурет.
– Быстро прогнил, – прокомментировал он. – Только вчера ведь вырастил!
Медленно вскочив, бородатый рисовальщик принялся отмахиваться кисточкой от кого-то совсем невидимого и орать примерно следующее:
– Я, такой свежий, удивительный, не могу творить в обстановке нетерпимости, лжи, а также зависти умерших коллег! – он метнулся к зеркалу. – Я, божественный Микки Анджело, требую воздавать мне дьявольские почести!
Не выдержав захлёбной интроспекции, Корвус ретировался в коридор.
А там доктор Бен и доктор Урод (самый красивый из персонала) вдоль стен выстраивают
