Собрание сочинений. Том 3. Евгений Евтушенко

      По дороге санки катят —

      сколько детства в бубенцах!

      А задумчивые капли

      у сосулек на концах.

      «МАЗы» буйволов шугают.

      Пахнет дымом… День настал.

      И по улицам шагают

      горнолыжники на старт.

      Я люблю их резкость, жесткость,

      если кто-то не о том,

      и застенчивую женскость

      в чем-то, очень дорогом,

      и отлив их щек цыганских,

      и шершавость смуглых рук,

      и ботинок великанских

      полнокровный, крупный стук.

      Вот приходят они с трассы,

      в душ, усталые, идут,

      и себя, бывает, странно

      победители ведут.

      Кто-то, хмурый, ходит грузно —

      ногу парень повредил,

      ну, и выигравший грустен —

      видно, слабо победил.

      Это мне понятно, ибо

      часто, будто нездоров,

      я не выглядел счастливо

      после громких вечеров.

      Кто-то, ласково подъехав,

      мне нашептывал слова,

      что еще одна победа…

      А победа-то – слаба!

      Ты – мое Бакуриани,

      так случилось уж в судьбе!

      Мои грусть и гореванье

      растворяются в тебе.

      Я люблю тебя за гордость,

      словно тайную жену,

      за твою высокопарность,

      вышину и тишину.

      Спит динамовская база.

      Чем-то вечным дышит даль.

      Кто-то всхрапывает басом —

      снится, видимо, медаль.

      Выхожу я за ворота.

      Я ловлю губами снег.

      Что же это за морока —

      спать не может человек!

      Я на снег летящий дую,

      направление даю,

      потихонечку колдую,

      дую в сторону твою.

      Снег, наверно, полетел бы,

      да не может он лететь!

      На тебя я поглядел бы,

      да не следует глядеть.

      Это вроде и обидно,

      только что в обиде быть!

      Мне не надо быть любимым —

      мне достаточно любить.

      И, любя тебя без краю

      в этом крошечном краю,

      я тебя благословляю

      и за все благодарю.