мрамора, золота, плакать будет хотеться в этом помещении.
– Согласна.
– Сядь поближе. Что ты так далеко от меня забралась…
Я села на подлокотник дивана, где, уместив живот между ляжками, развалился Анатолий Михайлович. Он потянулся ко мне, запустил руки под джемпер, нашел грудь, помял. Потом потыкал пальцем между ног, где по его убеждению под джинсами располагался клитор, нажал несколько раз, как на кнопку, посмотрел на меня.
– Ты не хочешь меня?
– Честно? Нет.
– Спасибо хоть честно…, – оскорбленно произнес он и встал.
Он походил по гостиной, сунул руку в фонтан, проверил давление и температуру струи, резко повернулся в мою сторону:
– Шейка скоро у тебя морщинистой станет. Она уже начала. Пока ты выглядишь ничего, а шейка-то всегда возраст выдает. И фигурка пока в норме, но сколько ты еще пропрыгаешь? Ну, года три-четыре от силы, а потом все, жопа жидкая, сиськи как уши у спаниеля. И никому не нужна. Будешь предлагать себя, а желающих не найдется!
– Почему как у спаниеля? Есть и другие вислоухие животные.
– Я тебя не удовлетворяю? А ты подбери себе фаллоимитатор, я оплачу.
– Анатолий Михайлович, а почему вы со мной в таком тоне разговариваете? – Да потому что я здесь бог! Если ты так и не поняла. И второго такого предложения у тебя никогда не будет! Ни-ко-гда! Ни на какой Кипр ты конечно не едешь. Мы или спим и пишем или не спим и не пишем!
– Можно меня в Москву отправить?
– Хоть сейчас.
– Будьте любезны.… И спасибо за гостеприимство.
– На здоровье.
Он стал подниматься по лестнице, тяжело опираясь о перила толстыми пальцами в золотых печатках.
В зеркалах появилась Аннушка с таким лицом, какое бывает лишь в двух случаях – когда сбываются мечты и когда успевают добежать до туалета.
– Танечка, вам помочь собрать вещи? – Елейно пропело лицо.
– Помогите раскидать, – пошутила я.
В следующие выходные мы с Мариной снова пила чай на ее маленькой кухне. Об Анатолии Михайловиче не говорили, пока Марина не спросила:
– Ты ездила к Пихалычу то?
– Ездила.
– А что молчишь, не рассказываешь? Обидел он тебя?
– Нет. Сказал честно – или спим и пишем или не спим и не пишем.
– Вот кобель! Я уж думала, отсохло у него всё!
– Он масло тыквенное ест, смазывает.
– Я, честно говоря, знала, что ничего не выйдет.…
– Почему?
– Он мне как-то чай подарил. Такое дерьмо! А хороший человек плохой чай подарить не может!
– Да…
– Ну и не расстраивайся! На наш век графоманов хватит!
– Наливать?
– Подожди, заварится…
Уголовник
– Здарова,
