ведь не пустить в Европу – это лишь часть плана. А весь план – вовлечь в империю, сделать одной из опор империи. «Несиловые средства обеспечения военной безопасности» – вот модная формула, которую Центр довел до каждого оловянного солдатика. Это то, что должно веревочным кольцом, западней быть разложено вокруг горла непокорных. И если только пойдет не по-нашему, удавка начнет стягиваться. Удивительно, размышлял Артеменко в притихшем Киеве, куда он выбрался с очередной, вероятно, длительной командировкой, отчего тут так пусто, обморочно тихо, почему нет даже признаков волнения? Полковника военной разведки явно смущало то, что он не ощущал внутреннего ликования, чувство промежуточной победы было как-то притуплено, и он не знал, радость там глубоко внутри или уже появились признаки истощения и боли.
Глава восьмая
(Москва, 2008 год)
Почти весь день Алексей Сергеевич провел за письменным столом. Он читал и снова перечитывал выписки из одного документа, переданного утром куратором. Затем размышлял, машинально выводя какую-то остроугольную бессмыслицу отточенным карандашом на листе бумаги рядом – эти резвые движения руки его успокаивали и настраивали сбивающиеся мысли. Он опять возвращался к текстовым фрагментам. После встречи с Виктором Евгеньевичем он не поехал в офис, поскольку поздним вечером снова отправлялся поездом в Киев. Да и полученные тезисы следовало основательно изучить, ведь с собой их брать явно не следовало. То были разрозненные кусочки текста, замысловатая мозаика из тезисов одного секретного документа. «Ознакомьтесь с целями, выведенными вашими коллегами. В ближайшее время их озвучит примерная говорящая голова, и они перестанут быть секретным документом», – отчего-то весело улыбаясь, сообщил ему Круг. Он не добавил, какими именно коллегами, а Артеменко не счел нужным переспрашивать. Скорее всего, это был плод совместных усилий нескольких ведомств, прошедший термическую обработку в мозгах целого ряда высокопоставленных чиновников и всяческих специалистов по информации в президентской администрации. Но, может быть, к такой деликатной работе были допущены лишь считаные лица. Этого он не знал, как не мог знать и многого другого в круговороте информации, поступающей наверх от таких, как он, переваривающейся громадным, из нескольких отделов, желудком и бумерангом возвращающейся в виде задач и психологических головоломок. Про себя он только отметил, что давно не видел Круга таким беспричинно веселым. Сияющие глаза куратора выразительно говорили об удовлетворенности данным моментом. О том, что если и будут сообщения для его подопечного, то лишь приятные. Но Круг не прибавил ничего существенного, они быстро поговорили в его машине и разъехались, словно случайные люди, траектории жизней которых пересекались лишь в роковых точках – по необъяснимым законам тайной хиромантии.
То, во что Артеменко вчитывался, должно было бы его радовать как офицера
