поговорить.
– Иди, – так же тихо произнес он. Я все беру на себя.
Последние слова были адресованы мне, поэтому он сказал их беззвучно, чтобы не услышала мама. Нас уже двое, очередь за ней. Надеюсь, она поймет, что это будет правильно, если мы уедем отсюда. Как мне надоели назидательные взгляды и постоянные разговоры соседей о моем возрасте и…
– Какой мужчина, а ведет себя как мальчишка. Ему уже за тридцать, а он все с пацаньем ходит. В его возрасте детей заводят, да не одного, все имеют, с родителями не живут, а помогают им. А этот, такой большой, переросток просто бегает по двору и в гости заходит, чтобы поговорить. У него явно не все дома. Он разговаривает с животными. Видела, как подошел на улице к котенку и начал с ним беседовать. Мимо люди ходят, а он и внимания то не обращает. Вы помните, какой он был маленький – приветливый. Потом отправился в этот лагерь и все. Вернулся другим. Нельзя детей в лагерь отправлять. Там ничего хорошего не бывает. Все дети как дети – работают, а он не может. То ли симулянт, то ли кто? Слава богу они от нас не близко живут. А то это заразно наверное.
Стоп! Хватит. Все! Надо уехать, стереть из своей памяти эту черную полоску. Там будет лучше, я знаю. Там будет новый мир. Мир, в котором есть место и пониманию (хорошее слово – маленькая лошадка пони и мания), и человеческому счастью (с частью чего?) и всему тому, о чем я пока не знаю.
О чем они говорят? Какой лагерь? Это правда, был лагерь. И там были дети. Как сейчас помню. Мальчики и девочки. Да еще третья категория, которая с виду – то ли мужского, то ли женского пола. Я их называю – мальдевочки. Эта фраза тоже вписана в мою тетрадь и подчеркнута желтым цветом. В этом мире на меня смотрели и показывали пальцем, называли переростком. Конечно, я смеюсь над прозвищами и если кто-то смеется глядя на меня, то я даже радуюсь, что доставляю ему несколько приятных минут. Пусть смеются. Смех – это прекрасно. Почему же сейчас я вижу не смех, а оскал. Да, я об этом знаю. Лука рассказывал о том, что есть смех и есть оскал. Первые делают добряки, второе – нехорошие люди и собаки.
Ладно. Я не такой как все. Это ясно. У меня свой мир. Это правда. Мне говорят, что я придумал то, что прилетел с другой планеты, враки! Все мне завидуют. И я не хочу слышать о том, что я родился в роддоме. Нет, я вырос в космической капсуле. Питался там астероидами и вырос.
Потом меня подхватил корабль из Звездных воин и джедаи меня доставили на землю и отдали на попечение отцу. Вот эта правда. Меня убеждают в обратном. Тсс, я все понимаю, но это только между нами – не все знают. Если бы все об этом знали, то набежали бы телевизионщики и мучили бы меня глупыми вопросами.
«– Сколько вам лет?
– Пятьсот».
А в лагере, когда мне было десять, меня пронзило молнией. Так говорят все. А я знаю, что примерно двадцать лет назад прилетел сюда из далекой галактики.
Я поднял упавший пакет и увидел в нем помимо двух пакетов молока свои любимые кукурузные хлопья с медом.
– Пап, можно? – шепотом произнес я. Хлопья – это была вторая страсть после манной каши.
Папа просто кивнул
