на пустые прыжки и виляния. К густому запаху леса постепенно прибавился дух людского жилья, луна затуманилась едва заметной пеленой дыма, а отдаленный шум указывал на близкий лагерь многочисленного войска.
Стрелок остановился и повернулся навстречу приближавшемуся топоту, грудь тяжело вздымалась под покровом булатных колец, пришло время действовать, поскольку дальше поляка пускать нельзя. Никакого городища тут быть не может, о весях в этих местах тоже никто не слыхивал, а значит впереди раскинулся дымными кострами военный стан. А поразить с одного выстрела воина в добром доспехе, да еще когда луна светит прямо в лицо, не так-то просто. Любое неверное движение вызовет слишком уж много шума, чего возле вражьего стана допускать нельзя.
Прятаться было некогда, да и не нужно. Даже опытный глаз в полутьме не признал бы человека за толстым слоем облепленной листьями грязи. Так, полусгнившая колода у края тропы.
Ратибор присел на одно колено, скинул с плеча лук и аккуратно вытянул из колчана две стрелы. Первую ухватили за древко сверкнувшие в лунном свете зубы, а другая породнилась с туго натянутой тетивой. За густыми ветвями сверкнул шлем, мышцы напряглись, заученно натягивая толстый шнур из витых жил, лук наклонился чуть вверх, с трудом поддаваясь могучей силе. Стрелок боялся напугать коня, ведь в тихом лесу лошадиное ржание трудно с чем-нибудь спутать, он не спеша, аккуратно выцелил темный провал лица, задержал дыхание и разжал пальцы.
Рыжее оперение лишь на миг мелькнуло в лунном свете и тут же полутьма впереди ответила звонким ударом – стрела, пробив череп навылет, прошибла еще и затыльник шлема. Тело, с хрустом ломающихся под доспехом костей, ухнулось в кучу опавший листвы, конь побежал веселее, освободившись от тяжкой ноши, только собака стала как вкопанная, нос шевелился, обрубленные уши ловили каждый звук. К счастью это был волкодав, приученный вступать в бой без лишнего лая, а не дворовая шавка, с перепугу тявкающая на каждый шорох. Огромный, черный, лохматый, могущий сцепиться в смертельном двобое даже с медведем.
Ратибор тихонько отпустил зубами стрелу, пальцы уверенно перехватили толстое древко, но даже этот, едва слышный звук указал псине верное направление. Темная пасть разверзлась, обнажив огромные клыки, шерсть на загривке стала дыбом, а обрубок хвоста прижался к напряженному телу. Стрелок встретил глазами полный ненависти взгляд, сердце забилось от древнего чувства человека, встретившего хищного зверя на узкой тропе, рука потянула тихо скрипнувшую тетиву. Булатное острие сверкало в лунном свете, дрожа от нетерпения сорваться и впиться в горячую плоть.
«Не убивай без необходимости!», – гласила третья заповедь ночного стрелка, перекликавшаяся с Поконом предков. Ратибор ждал, хотя необходимость была налицо, пальцы дрожали от напряжения, взгляд цепко удерживал цель. Собака словно почуяла незыблемую уверенность затаившегося во тьме человека, никак не могла решиться на напуск.
