к магистерской и докторской степени по философии и теологии, если он не черпал из источника Аристотеля.
Элитропий. О, я вам расскажу, что они сделали, чтобы не быть клятвопреступниками. Одному из трех фонтанов, которые имеются в университете[11], они дали название «источник Аристотеля», другой называют «источником Пифагора», третий зовут «источником Платона». Так как из этих трех источников ими берется вода для приготовления пива и меда (правда, эту же воду пьют быки и лошади), то, следовательно, всякий, кто пробыл в комнате для занятий и в колледжах хотя бы три или четыре дня или даже менее, тем самым испил не только из источника Аристотеля, но кроме того и Пифагора и Платона.
Армесс. Увы, все, что вы говорите, слишком истинно. Отсюда происходит, о Теофил, что доктора ценятся по такой же дешевой цене, как сардинки. Ибо подобно тому, как с малым трудом они создаются, находятся и ловятся, так по малой цене они и покупаются. Вследствие этого толпа докторов в наш век столь велика у нас (я не затрагиваю, конечно, репутации некоторых известных своим красноречием, ученостью и вежливыми манерами, каковы, например, Тобий Меттью, Кельпепер[12] и другие, не знаю кого назвать), что благодаря этому, если кто-нибудь называется доктором, то его не столько считают получившим новую степень благородства, сколько подозревают в противоположных качествах, если он частным образом не известен. Отсюда происходит то, что тот, кто знатен по происхождению или по другому случаю, а сверх того присоединяет к этому благородство, приобретаемое ученостью, избегает, как позора, ученой степени и титула доктора, но довольствуется тем, что является на самом деле ученым. И подобных людей при дворах попадается больше, чем можно найти педантов в университете.
Филотей. Не жалуйтесь, Армесс, ибо во всех местах, где имеются доктора и священники, встречается и тот и другой посев этих людей. Поэтому те, которые являются действительно учеными и действительно священнослужителями, хотя бы они и выдвинулись из низкого состояния, не могут быть некультурными и неблагородными, ибо наука есть наилучший путь для того, чтобы сделать человеческий дух героическим. Но те другие тем более выразительно проявляют свою грубость, чем более они стремятся греметь вместе с отцом богов Юпитером или с гигантом Салмонеем[13] и подобно украшенному пурпуром сатиру или фавну выступают с ужасной и горделивой спесью, после того как определили на королевской кафедре, к какому склонению принадлежит «этот», «эта» и «это ничто».
Армесс. Итак, оставим эти соображения. Что это за книга у вас в руке?
Филотей. Это диалоги.
Армесс. «Пир»?
Филотей. Нет.
Армесс. Что же это такое?
Филотей. Это другие диалоги, в которых трактуется сообразно с нашим методом «О Причине, Начале и Едином».
Армесс. Каковы же здесь собеседники? Быть может, мы снова будем иметь дело с каким-нибудь дьяволом вроде Фруллы
Бруно имеет в виду Оксфордский университет, бывший в Средние века одним из крупнейших центров схоластики. Во времена Бруно университет пришел в упадок.
