на нее. Некоторые говорят, сходство у нас есть – возможно, это правда, где-то там, в глубине. Если стереть с меня всю косметику и облачить в полную противоположность тому, как я выгляжу сейчас – сыплющая бранью беспризорница, каких обычно в сериале «Полицейские» вытаскивают из наркопритонов.
Так и вижу, как при взгляде на меня мама разочарованно качает головой. Но теперь она хотя бы сдержаннее и не устраивает ссоры по любому поводу – сегодняшний мой наряд вряд ли стал бы причиной. Мама начала смиряться с тем, что я пропащая, и это хорошо, потому что является правдой. Я ушла из дома, чтобы она могла свыкнуться с этой мыслью. Я пропала давным-давно. Честно говоря, мне жаль маму – она не заслуживает такого. Она-то надеялась обрести во мне чудо, и только я понимала: чуда не будет, как ни старайся. Наверное, я его и забрала.
Тут я вспоминаю, что по-прежнему стою на краю школьного двора, словно персонаж из фильма про выживание в чрезвычайных условиях. Я намеревалась пересечь его до того, как перерыв будет в самом разгаре, но меня остановил учитель истории. И за эти три минуты полупустой двор до отказа заполнился учениками. Сейчас я внимательно разглядываю устилающую его каменную брусчатку и размышляю над тем, насколько разумно было надеть шпильки. Я как раз оцениваю свои шансы пройти через двор, не переломав ноги и сохранив достоинство, когда слышу справа окликающий меня голос.
Инстинктивно оборачиваюсь и тут же понимаю, что не стоило этого делать. Обладатель голоса сидит на скамейке в паре шагов от меня и смотрит в мою сторону. Небрежно развалившись и шире положенного расставив ноги, откровенно демонстрируя свои желания. Он улыбается и прекрасно осознает свою привлекательность. Если бы самолюбие можно было заключить в парфюм, то рядом с таким парнем невозможно было бы выстоять и минуту, не задохнувшись. Темные волосы. Карие глаза. Прямо как у меня. Мы могли бы сойти за брата и сестру или стать одной из тех жутковатых парочек, которые внешне напоминают брата и сестру.
Я злюсь на себя за то, что откликнулась. Теперь, когда я отворачиваюсь от него, решившись все-таки пересечь поле битвы, можно быть уверенной, что его взгляд – как и взгляды всех остальных ребят на скамейке – будут прикованы к моей спине. А точнее, к моей заднице.
Никуда не торопясь, я вновь разглядываю неустойчивую поверхность брусчатки. Взглядом ищу, как бы мне успешно пройти по ней, когда парень добавляет:
– Если ищешь, куда присесть, мои колени в твоем полном распоряжении.
Ну вот, пожалуйста. Он не говорит ничего умного или оригинального, но его дружки, такие же безмозглые, начинают хохотать. Мои зародившиеся надежды на наше возможное родство рушатся в одночасье. Я схожу с бордюра и шагаю вперед, глядя перед собой, словно у меня есть иная цель помимо того, чтобы благополучно добраться на другую сторону.
А ведь еще и полдня не прошло. По расписанию остается четыре урока из семи – уйма времени для того, чтобы случилась еще какая-нибудь
