Теперь заплесневелая древность, как войны римлян с варварами.
Кириллов не любил засорять мозги ненужными ошметками информации. Он стал клеить листы вверх ногами и думать о своем, о программе, которую должен был закончить к концу недели. Очередной номер был полностью израсходован, Кириллов раскрыл следующий, приготовился раздирать на листы и вдруг увидел самого себя в старинном офицерском мундире с аксельбантами и погонами.
Что за черт? Нет, конечно, это не он, а какой- то Крайнев в 1910 году после присвоения звания полковника и назначения командиром Первого Сибирского полка. Удивительная схожесть, особенно если прикрыть рукояткой малярной кисти старомодные, закрученные кверху усы.
Направившись с журналом в ванную, Кириллов взглянул на себя в зеркало, не будучи уверен, что досконально помнит детали собственного лица. Оно никогда его особенно не интересовало. Лицо как лицо. Поутру приходится мочить под краном пальцы и протирать слипающиеся глаза, время от времени сбривать щетину. Остальное не суть важно.
Давно уже Кириллов не вглядывался в себя так внимательно. Вид неважнецкий: кожа землистого цвета, темные круги под глазами, мятые щеки, недовольная линия рта. Общее выражение кисловатое. Человек на фотографии совсем другой – молодцевато расправил плечи, задрал подбородок. Те же черты, только одушевленные волей. Такое лицо хоть на медали выбивай. Сколько ему здесь лет?
«…Родился в Санкт-Петербурге в 1869 году… Учился в Александровском кадетском корпусе. По окончании курса получил звание унтер-офицера и поступил в Первое Павловское военное училище. Окончил лучшим в выпуске со званием фельдфебеля… В том же году в звании хорунжего прикомандирован к Лейб-гвардии Атаманскому полку. Поступает в Академию Генштаба, но вскоре бросает ее, возвращаясь в полк…»
Да он вдобавок старше – на снимке ему все сорок. Еще бы, ему не приходилось торчать за компьютером изо дня в день с пачкой сигарет и неизменным кофе. Маневры, учения, полковая жизнь. Были наверняка и пьянки, и девицы, но в целом здоровый армейский быт – свежий воздух, активное движение, правильный и неизменный распорядок дня.
Кириллов с отвращением вспомнил, как поздно он лег, как поздно встал с кровати. Ощутил на теле линялую, давно не стиранную майку с изображением утенка из американского мультика.
Хватит заниматься самоедством. Вернувшись в комнату, он наклеил журнальный лист с фотографией на свободное место. Через полчаса подготовительный слой был готов, Олег мог сесть за компьютер в ожидании, когда листы на стене просохнут.
Работа не ладилась. Кириллов вышел на балкон, но не почувствовал удовольствия от прямого контакта с лучами заходящего солнца. Отвращение к своей бледной руке, опершейся на перила, распространилось на все остальное – на уличный поток машин, мутную дымку в воздухе. На людей, выходящих с покупками из магазина.
«Как будто я не понимаю, что неплохо было бы оторваться от этого чертова «компа»!
