откуда взявшегося ощущения того, что сзади кто-то находится. Поначалу я старался избавиться от этого чувства, пытаясь убедить себя в том, что за моей спиной быть (кроме резвых неутомимых мух и случайно заблудшего из кухни таракана) некому… Но тревога нарастала. И тогда я обернулся…
Комната была пуста.
– Чего-то я утомился, – сказал я, совершенно успокоившись, и уже собирался вновь повернуться к столу, как взгляд мой упал на окно.
За окном кто-то стоял. Между полуприкрытых штор, за стеклом, я увидел бледное человеческое лицо. И человек этот, несомненно, смотрел в комнату – на меня. Из-за уличной темноты я не мог разглядеть его.
– Кто это!! – заорал я в испуге и вскочил. – Кто?!!
Я поискал глазами предмет, способный оказать мне помощь при обороне. На глаза попалась какая-то палка, лежавшая рядом со столом. Я схватил ее, бросился к окну, резко отдернул портьеру…
За окном никого не было. Я помотал головой – наваждение. Я же точно видел человеческое лицо: голова круглая, лысая… Странно!
Я почесал в затылке. Ну, конечно, как человек может стоять на уровне третьего этажа, разве что на специальном подъемнике или висеть на веревке… "Конечно, почудилось"… -успокаивал я себя, глядя в окно на улицу и вверх на небо. Но, если это и была галлюцинация, то уж слишком реалистическая. Ведь я совершенно отчетливо видел…
Я стал задергивать занавески и тут обнаружил в руке палку, которую схватил для самообороны. Это была не палка, а трость – бамбуковая трость Казимира Платоныча.
"Господи, а она-то здесь откуда взялась?"
Я поставил трость в угол, плотно, не оставив щели, задернул занавески, подошел к столу и стал складывать бумаги, стараясь не смотреть в сторону окна. Не успел я собрать свои сочинения, как в дверь постучали. Я замер от неожиданности, не имея сил даже поинтересоваться, кому потребовался в такое время суток.
– Коля, – услышал я тихий шепот. – Это я, Казимир Платоныч. Коля, ты не спишь?
– Что вам, Казимир Платоныч? – отозвался я. – Что вы хотите?
– Палочку я у тебя не оставил случайно?
Я подошел к двери и прислонился к щели ухом. Мне было не по себе. Почему-то я не верил ему. Вернее, я не верил тому, что там стоит Казимир Платоныч.
– Какую палку? – спросил я через дверь, прислушиваясь.
– Да мою же, бамбуковую, посмотри хорошенько.
Я включил свет, озираясь на окно, сделал над собой усилие и, преодолевая нарастающий страх, открыл дверь.
На пороге стоял совсем не страшный Казимир Платоныч в майке и спортивных штанах.
– А ты, я вижу, не ложился, – он шагнул в комнату. – А вот и палочка моя, без нее как без рук. Ты не слышал, будто орал кто или почудилось?
Он смотрел на меня, прищурив глаза так, что они, и без того утонувшие в мешках, совсем пропали из виду.
– Не знаю, не слышал, –
