не вижу, так как обладаю тем складом ума, что принимается за работу и посвящает себя ей, пока не подойдет время для другой. В тот день я тоже взял высокий темп. Из-за плотного потока до Вудлона я добирался долго, зато оттуда до Уайт-Плейнса у меня ушла всего двадцать одна минута. Однако, несмотря на склад ума и спешку, краешком глаза я все же наслаждался парковой магистралью. Кусты покрылись цветами, деревья, словно в медленном танце, непринужденно шевелили на ветру молодыми листочками, а трава была уже густой и зеленой. И я подумал, что даже за тысячу долларов нельзя соткать такой ковер, по которому было бы так же приятно ходить, как по этой травке.
Увы, спешка все равно не помогла. В здании суда, когда я до него добрался, меня постигла неудача. Андерсон уехал и появится только в понедельник, через целых четыре дня. В Адирондакские горы, сказали мне, но адреса не дали. Хотя прокатиться в Лейк-Плэсид было бы, пожалуй, не так уж и плохо. Первый помощник Андерсона, чью фамилию – Дервин – я раньше никогда не слышал, был все еще на ланче и ожидался через полчаса. И ни одна живая душа как будто не горела желанием мне помочь.
Я прошел по улице и, отыскав телефон, позвонил Вулфу в Нью-Йорк. Он велел дождаться Дервина и опробовать номер на нем. До его прихода я как раз был не прочь перекусить парой сэндвичей и стаканом молока. Когда я вернулся, Дервин был у себя в кабинете, но мне пришлось прождать его еще двадцать минут, – полагаю, все это время он выковыривал из зубов остатки ланча. Местечко было унылым до невозможности.
Когда я задумываюсь о разных людях, с которыми мне доводилось встречаться, как бы глупо это ни казалось, но все юристы для меня непостижимым образом выглядят одинаково. Они представляют собой некую смесь испуганной и одновременно удовлетворенной личности, словно переходят оживленную улицу, где каждую секунду ожидают наезда, однако им доподлинно известно, что за бумагу нужно вручить водителю, если тот задавит их насмерть, и она уже лежит у них в кармане. Дервин именно так и выглядел, хотя и казался весьма представительным, элегантным и упитанным, лет около сорока (скорее моложе, чем старше), с темными блестящими волосами, зачесанными назад, и счастливой, лучащейся довольством физиономией. Я водрузил свою панаму на угол его стола, уселся в кресло и только потом заявил:
– Жаль, что мне не удалось застать мистера Андерсона. Не знаю, заинтересует ли вас мое предложение, но совершенно уверен, что сам он заинтересовался бы.
Дервин откинулся на спинку кресла, одарив меня улыбкой политика:
– Если оно связано с моими служебными обязанностями, несомненно, заинтересует, мистер Гудвин.
– Связано, не сомневайтесь. Вот только я несколько в невыгодном положении, поскольку вы не знаете моего нанимателя Ниро Вулфа. Мистеру Андерсону он известен.
– Ниро Вулф? – Дервин наморщил лоб. – Я слышал о нем. Вы говорите о частном детективе, конечно же. Видите ли, это пока еще Уайт-Плейнс. Провинция начинается немного севернее.
– Да, сэр. Хотя я не стал бы называть Ниро Вулфа частным детективом. В качестве
