записок» – по-видимому, самое понятное и ценное изложение абсолютной истины. В ней он утверждает, как приводится выше, что, видя одну вещь – видишь ВСЕ. Что это за вещь, и видим ли мы ее? Несомненно, она заключается в том, что феномен и ноумен – одно. Проводя различие между Видимостью и ее источником, которые оба существуют только концептуально, мы не должны забывать эту «одну вещь» – что они одно.
Однако если мы видим эту одну вещь как «одно» – значит, мы не видим ее, значит, она ускользнула от нас. Это не «одна вещь», потому что вещь – это объект. На самом деле мы никогда не сможем «увидеть» ее, поскольку здесь видение – это не-видение, в котором нет «видящего» и никакая «вещь» не видится как таковая.
Неужели мы еще не поняли этого? Разве мы не можем постичь это интуитивно? Глаз не может увидеть сам себя. Искомое и есть ищущий, видимое и есть видящий, который не является объектом. «„Одно“ – это концепция, и потому объективно, а „это“ лишено и малейшего следа объективности». (Хуанбо, стр. 35)
Мы не можем увидеть (найти, ухватить, достичь, потрогать) это, потому что «мы» никакие не объекты, и «это» не объект, и чем бы «мы» ни были ноуменально, тем же ноуменально является и «это». Итак, мы одно, но в ноумене нет объекта под названием «одно», поскольку, как было сказано выше, не существует такой вещи (объекта), как ноумен.
Это не-видение, не-видя которым видишь ВСЕ; один принцип, которому тождественны все остальные; одна проблема, решив которую решаешь все остальные разом; центр центров, из которого воспринимается все.
Замечание английского редактора: Все приведенные выше цитаты Хуанбо были взяты из книги «The Zen Teaching of Huang Po: On the Transmission of Mind» Джона Блофильда. (GrovePress, NewYork. 1-я публикация 1958 г.)
II
Но феноменальные объекты, или проявленный ноумен, хотя и не отличны от ноумена и могут знать это, даже осознавать это через свой феноменальный психический механизм под названием «интеллект», не могут «проживать» это в своем индивидуальном пространственно-временном концептуальном существовании, подчиненном временному и иллюзорному процессу причинности. Это все, чем они являются, и им, следовательно, нечего достигать, постигать или иметь. Но чтобы «прожить» это в каком бы то ни было смысле помимо объективного понимания того, чем оно является, и, соответственно, чем являются они сами, они должны расфеноменизировать себя, разобъективировать себя, разотождествить свою субъективность с ее спроецированной феноменальной личностью, подчиненной концепции «я».
Эта настройка получила много имен, но, тем не менее, не является событием или переживанием – поскольку нет никакого объекта, с которым это могло бы произойти, только видимость. Это метаноэзис[3], посредством которого выясняется, что эта вымышленная привязка, или отождествление, не существует и никогда не существовала – поскольку это фикция. Это перенос субъективности с кажущегося объекта на абсолютный субъект, которому она и принадлежит по праву, с феномена на ноумен, с иллюзорного края на иллюзорный центр (поскольку у бесконечности не может быть центра), с предполагаемого индивида на универсальный Абсолют.
Противоположность интеллектуальному знанию. Метаноэзис (греч. от «мета», иной, и «ноэзис», рациональное мышление) можно определить как обретение истинного знания трансцендентным, нерациональным образом. –
