девять часов, как обычно, семья собралась в столовой. Перед едой, конечное дело, молитва. Будучи женщиной ума недюжинного, Анна Петровна близ иконы Казанской Божьей Матери повесила портрет мужа, и потому дети всякий раз, молясь Богу, отдавали дань и отцу – в поклонении его памяти и заветам она воспитывала своих детей.
Еду подавали простую – холодную говядину, пироги, чай. Лишь для графини принесли заморский напиток кофий: с тех пор как в Германии узнала она вкус этого напитка, жить без него не могла, чашек пять выпьет и спит хорошо.
– Родитель ваш приказывал твердыми быть в вере, почитать старших, служить Отечеству, – говорила она за столом. – А жить велел без излишку, скромно… Сам так жил и нам велел… – Помолчав, добавила: – Император Петр тоже, бывало, в штопаных чулках на ассамблеях плясал.
Наталья внимала матери со всем почтением тринадцати лет, Петр же разговаривал как равный:
– Государь Петр Алексеевич бережлив был, сказывают, за всю жизнь только один раз сшили ему кафтан серебряного шитья… Не было такого императора на Руси и не будет небось еще сто лет. Какой пример подданным подает государь – так они и будут поступать, правда, матушка? Ныне императрица Екатерина вплетает себе в волосы алмазы – и подданные ее туда же… Глядят, чей бриллиант дороже, одна али две тысячи рублев.
– Не хули государыню, Петруша. Верной помощницей была она мужу своему, от прачки до государыни вознеслась – ну-ка?! А силу какую на Петра имела? В гневе остановит и в горе утешит… Помню, как-то Петр поднял свой маршальский жезл – тяжелый он был – и говорит: «Кто из вас на вытянутой руке удержит?» Никто не мог! Дал Екатерине, та взяла его через стол и несколько раз подняла… И сердцем она такая ж сильная.
– Только ни бережливости, ни твердости нету… – упрямо заметил Петр. – И немцев любит.
– Не мели не дело! – возвысила голос Анна Петровна.
Петр опустил глаза и уткнулся в тарелку.
– А правда, что государь с библейским царем Моисеем схож? – подала голос Наталья. – Ежели Петр Великий – Моисей, то несчастный царевич Алексей вроде как Исаак… Тогда, может быть, внук царя Петра славным Иосифом будет? Как мыслишь ты, Петруша?
– Великий князь добр, покладист, должно, будет хорошим императором, – заметил Петр. – Виват ему!
– Ладно говоришь, братушка! – обрадовалась сестра. – И мне он люб.
– Сын иностранного посланника сказывал мне, – Петр понизил голос, – будто отец его удивляется, как худо управляется Российское государство при императрице… подобно оно кораблю, в коем вся команда пьяна, и бури раздирают его, мол, сон есть сие в сравнении с тем, что делалось при Петре Великом.
– К чему говорить, об чем не ведаете, – прервала рискованный разговор Анна Петровна. – Ваше дело – верно служить Отечеству, как отец ваш… И подале от трона…
– Подальше будем, ежели станем богаче, – озорно подмигнул глазами Петр.
– Ах, Петруша,
