войне готовились наспех. На самом высоком уровне в Москве не рассчитывали, что «наведение конституционного порядка» примет формат широкомасштабных боевых действий и затянется на несколько лет.
Федеральные чиновники, политики, даже военные с большими звёздами на погонах полагали, что вполне достаточно войти в Чечню с разных направлений, окружить Грозный и – дело в шляпе. Другими словами, использовать метод устрашения. Он и лежал в основе спешно утверждённого плана проведения операции. Видимо, так торопились, что даже название забыли придумать.
Уже значительно позднее, когда закончился чеченский конфликт, министр обороны П. С. Грачёв так вспоминал те роковые и драматические дни, когда принималось сложное решение о вводе войск в республику (заседание Совета безопасности в конце ноября 1994 года):
«Доклад о текущем моменте делал министр по национальным вопросам Егоров Николай Дмитриевич. Он говорил, что в Чечне всё нормально: „в результате работы с населением“ мы достигли прогресса – 70 процентов чеченцев ждут, когда войдут российские войска. Остальные тридцать в основном нейтральны. Сопротивление окажут только отщепенцы. Егорова тогда называли не иначе как „вторым Ермоловым“ на Кавказе. На том заседании Совбеза меня просто взбесила его фраза о том, что чеченцы будут посыпать нашим солдатам дорогу мукой».
Правда, Павел Сергеевич оказался тогда в меньшинстве, а точнее сказать, был чуть ли не единственным из участников заседания Совета безопасности, кто убеждал присутствующих в нецелесообразности ввода войск, особенно в декабре. Если уж проводить операцию, то только весной. К его мнению не прислушались. В штабы ушли директивы о подготовке и проведении операции. Но уже довольно скоро П. Грачёв в беседе с журналистами бросил фразу, видимо, не подумавши: «Одним десантным полком возьмём Грозный». Она к нему приклеилась надолго.
Армия была не готова к войне, переживала тяжёлые времена после распада Советского Союза. Активно шло сокращение, резали «по живому». Под волну увольнений попала бо́льшая часть офицерского состава. А это были опытные и проверенные кадры. И никого не волновало, что такие сокращения (только на первый взгляд обоснованные и нужные, заманчивые по экономическим и внутриполитическим причинам) подрывали безопасность региона, где стремительно нарастала напряжённость в межнациональных отношениях, назревала конфликтная ситуация.
В результате таких преобразований, да ещё и на фоне сокращения финансирования армии нарушались основные её устои: страдала плановая боевая подготовка, отсутствовала слаженность и взаимодействие на уровне важнейших штатных звеньев рота – батальон. «Повыдерганные» из разных частей, подразделений и взводов, солдаты и офицеры часто не знали друг друга в лицо.
Но и на более высоком уровне были свои заморочки. Взять, к примеру, этап оперативного планирования первой чеченской кампании. Вся тяжесть и ответственность планирования операции легла на
