подняла на нее глаза, пытаясь понять смысл ее слов.
– Почему тоже?!
– Тоже – потому что тоже… Вера была такой же, когда приехала, – мне показалось, голос ее дрогнул, но последующие слова заставили меня сомневаться в этом: – Вы обе копии своей матери.
– Разве это плохо?! – в лоб спросила я и услышала категоричное:
– Ничего хорошего.
– А я так не считаю! Я красивая! – упрямо заявила я.
Она нравоучительно произнесла, сверля меня глазами:
– От этого у тебя будут только проблемы в жизни!
– У меня не будет никаких проблем! Вы пустите меня наконец в комнату или так и будем стоять в коридоре!? – воскликнула я, чувствуя, что скоро разряжусь, в точности как мой телефон.
– А характер у тебя скверный – в отца.
– Ну уж извините, не выбирала! – в тон ей ответила я, понимая, что жить с ней будет непросто.
Она развернулась и пошла по коридору.
– Это твоя комната! – указала она рукой и скрылась в дверях напротив.
– Старая грымза, – пробормотала я ей вслед и подумала о том, что некоторые чужие люди куда гостеприимнее, чем моя родная бабушка.
Однако я так устала, что оставила все мысли за дверью и шагнула в комнату лишь с одним желанием – поскорее упасть в объятия кровати и закончить этот невероятно длинный и неприятный день. Я взглянула на экран телефона и поправила себя:
«И этот скверно начавшийся день попробовать завтра начать сначала».
Однако прежде чем провалиться в сон, я написала Мише мимишное сообщение в WhatsApp, а потом, вытащив из куртки визитку, что мне дал парень, который меня привез, прочитала:
«Матвеев Максим Михайлович, генеральный директор ООО «МИР». ЭмЭмЭм какой-то…» – усмехнувшись, отметила я и отправила ему смс с билетом, а потом, подумав, написала номер места, где сидел озабоченный болван, что увез мой чемодан.
2 глава
Когда я сквозь сон, окутывавший все мое существо, услышала возглас «Подъем!», то подумала, что просто сновидения поменялись и это следующая кинолента моего сна, но когда я почувствовала, как с меня сдернули одеяло и свежий воздух, врывающийся в комнату, скорее всего, из-за настежь открытой двери балкона, стал касаться моего тела, вызывая непроизвольную дрожь, я с нечеловеческим усилием открыла неоткрывающиеся глаза и уставилась на стоявшую у кровати бабушку.
– Уже восемь! Давно пора встать! – изрекла она, сверля меня взглядом.
– Что?! Только восемь?! – простонала я и, приподнявшись, взялась за край одеяла и потянула на себя. Укрывшись им, я зарылась в подушку и пробормотала:
– Я не встаю так рано!
Она опять стянула с меня одеяло, и я уселась на кровати, рассерженно смотря на нее заспанными глазами.
– У тебя что, концлагерь?!
– Нет, но у меня свои правила. Завтрак в восемь, обед в час, ужин в шесть. В другое время я не буду тебя кормить, – безапелляционно заявила
