не отвечать на насмешки и открытые издевки, замкнулся в себе.
Он сам подал прошение императору и, пряча глаза, попросил развести их как можно скорее, дескать, ему пора уезжать, а уговорить супругу переехать в Малую Азию он так и не смог. Недовольный Калигула предложил было лично заставить Друзиллу повиноваться мужу, но Кассий решительно отверг это великодушное предложение. «Змея не должна покинуть столь тесный клубок своих сородичей», – думалось Лонгину, и с тех пор про себя он звал жену не иначе, как «моя змейка».
Змейка, едва Калигула сообщил ей о разводе, оставила дворцовые покои и с вещами перебралась к нему в дом, не упустив возможности испортить Кассию последние дни пребывания в Риме. Виниций не преминул, однако, пояснить другу, что накануне с братом у нее вышла крупная размолвка.
Друзилла страдала от одиночества, но не искала сближения с великодушным Кассием, а продолжала открыто над ними насмехаться, поминая Клавдиллу при каждом удобном случае. Лонгин, как мог, избегал с ней встреч под одной крышей, но это редко ему удавалось. Змейка с поразительным упорством выслеживала его.
Наступило последнее утро. Вещи Лонгина были собраны и погружены в обоз, сопровождающие рабы уже ожидали на улице, но хозяин медлил, стоя перед ларарием. Он все никак не мог решиться переступить порог дома. Стоит ли проститься с женой? Ведь столько лет он любил эту взбалмошную женщину, прощая все измены и закрывая глаза на сплетни. Он так и не затронул ее сердце, даже искорка любви не вспыхнула в ее темной душе, отравленной преступной страстью. Наконец, Кассий махнул рукой и решительно пошел в ее покои.
Весь долгий путь до Малой Азии в его ушах звенел издевательский хохот бывшей жены. Друзилла верно все рассчитала. Едва Лонгин отдернул занавес кубикулы, как пред ним предстала сладострастная картина. Его прелестная супруга, извиваясь, точно неистовая вакханка, стонала в объятиях его лучшего друга. Красавчика Ганимеда. Большего позора Кассий не знал за всю свою жизнь.
А потом, после отъезда супруга, Друзилла стала тяготиться этой затянувшейся связью. Но удовольствие от позора, коим она с ног до головы покрыла чопорного Лонгина, все еще заставляло ее улыбаться и принимать у себя по ночам Лепида, не скрывавшего, что с сестрой императора его связывает не столько страсть, сколько возможность быть ближе к цезарю.
В конце концов, он ей все же опротивел. Друзилла отвела глаза от Ганимеда и презрительно фыркнула. Да у него даже кожа белей, чем у нее, и косметики на лице больше, чем у дешевой потаскухи. Аромат тщательно завитых волос неприятно щекочет нос, и хочется чихнуть в и без того душной кубикуле. Она со вздохом поднялась и прошла в купальню. Эхо ее легких шагов прошелестело в опустевшем доме.
Наслаждаясь блаженным одиночеством, она погрузилась в теплую воду, благоухающую драгоценными маслами. Сегодня канун январских календ, и приглашение на пиршество в честь вступления в должность новых консулов уже ждет ее в осциуме.
