ослепительно-белое будущее. Воздаст за всех потерянных детей. Один упавший птенчик запрыгнул обратно в гнездышко.
Не старовата ли она быть матерью? Экстракорпоральное оплодотворение, внезапное раннее вдовство – вопросы отпадут сами собой. Новые имена, новые личности – как в программе защиты свидетелей. Одно странно: Кортни ни разу не помянула мать. Никаких «А где мамочка?» или «Хочу к маме». И не скажешь, будто ей кого-то не хватает. Может, она беспризорная – или драгоценна и ее украли?
– Кортни, – нерешительно сказала Трейси, – как думаешь, где сейчас мама?
Кортни карикатурно пожала плечами, сжевала еще клинышек пиццы и лишь затем высказалась:
– У меня нет мамы.
(Правда? Отличная новость. Во всяком случае, для Трейси.)
– Ну, теперь есть, – сказала она.
Девочка вскинула голову, уставилась на нее, потом опасливо обвела взглядом кухню:
– Где?
Трейси прижала руку к сердцу и весьма героически провозгласила:
– Вот. Я буду твоей мамой.
– Да? – с сомнением ее оглядев, переспросила Кортни.
Неудивительно, подумала Трейси. Есть вещи, через которые не переступить. (Опять это слово.)
– Последний кусочек? – (Кортни большим пальцем показала вниз – маленький император в Колизее. Зевнула.) – Тогда в постель, – сказала Трейси, изо всех сил делая вид, будто знает, что делает.
Она помыла похищенного ребенка. Грязи море, но ни синяков, ни явных увечий. Худенькие ножки и ручки, тонкие плечи, лопатки – точно ростки крыльев. Заметное родимое пятно, крошечной опечаткой в генетическом коде вытатуированное на предплечье. Родинка в форме Индии – или это Африка? Трейси с детства не ладила с географией. Особые приметы? Кожа навеки отмечена печатью владельца. Клеймо. Может, есть способы его удалить. Лазером, например.
Кортни смирно сидела, а Трейси намылила ее, ополоснула, распустила тощие косички, аккуратно вымыла волосы, завернула девочку в полотенце и вынула из ванны. Надо же, какая маленькая. Маленькая и ранимая. И тяжелая. Как будто тебе поручили заботиться о вазе эпохи Мин – и пугает, и будоражит. Слава богу, не младенец – такую нервотрепку Трейси вряд ли бы пережила.
Ее недавно купленный дом в последний раз ремонтировали где-то в начале восьмидесятых – едва ли вершина стиля – и ванную выкрасили в цвет грязного авокадо – цвет Шрека. Трейси в одиночестве посмотрела все три DVD про Шрека. Если у тебя есть ребенок, можно смотреть мультики, ходить на представления, ездить в Диснейленд и не чувствовать себя жалким горемыкой. Увидев это голое тельце в своей ванне цвета соплей, Трейси чуть не расплакалась. Сама удивилась, сколь глубоки залежи первобытных, нетронутых эмоций внутри отвердевшего панциря – поди объясни, откуда взялись.
– Подожди секундочку, лап, – сказала она, усадив Кортни, закутанную в полотенце,
