– гарантирована тишина.Лена:
Москва красивая.
Мотыльков:
Вечер к лицу ей.
Лена:
В домах за рекою огни зажглись.
Мотыльков:
Люди работают.
Лена:
Смеются.
Мотыльков:
Танцуют.
Лена:
И все это вместе называется жизнь.
Это лирический запев, а далее пронизанный самоиронией и обожанием невесты дуэт Мотылькова с весьма самодовольной, плоховато слышащей его лётчицей Еленой Медведевой.
Лена:
Завтра полёты.
Мотыльков:
А когда их нету?
Жизнь моя, ты пройдёшь одиноко!
Буду в земле тебя коротать.
Ведь Лена – лётчица. Птица. Сокол.
И как таковой позабудет крота.
Лена:
А разве ты крот?
Мотыльков:
Безусловный и очевидный.
Тыс ветром заводишь заоблачный спор.
А я? Да мне и признаться стыдно.
Ведь, если вдуматься, кто я? Сапёр.
Ну, я подрывник. Я взрываю скалы.
Но это ведь проза. Пришёл и взорвал.
Тут острый момент – лётчица натягивает вожжи, начинает над ним насмешничать, жених её раздражает тем, что прикидывается маленьким, жалким!
Лена:
Да, не такого я в жизни искала.
Мотыльков:
Тебе как минимум нужен шквал.
Ты вырвалась вверх из земного плена,
Ты слышишь тучи громовой клич.
А я? Я самый обыкновенный,
Ничем не отмеченный в жизни москвич.
Лётчица, кто я с тобою рядом?
Крошка. Мелочь. Ну прямо хоть плачь.
Время событий, трактуемых в пьесе, – середина тридцатых годов, время героев-лётчиков, героинь-лётчиц. Снявшие со льдины челюскинцев лётчики Леваневский, Ляпидевский, Слепнёв, Молоков, Каманин, Водопьянов, Доронин стали первыми героями Советского Союза. В составе военно-воздушных сил и гражданской авиации с начала тридцатых годов заявляют о себе талантливые, бесстрашные лётчицы. Им посвящают песни и стихи («Всё выше, выше и выше стремим мы полёт наших птиц…»). В «Славе» Виктора Гусева – предощущение свершений: перелётов Севастополь – Архангельск Полины Осипенко, Москва – Комсомольск-на-Амуре Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко, Марины Расковой. Взгляд Мотылькова на Лену снизу вверх оправдан. Покорителей неба боготворили. Москва шумно встречала героев после завершения легендарных перелётов. Инженер-подрывник Мотыльков наверняка мог так ревновать – ревновать к небу. А Лене ничего не оставалось, как насмешничать.
Лена:
Новое в зоологии. Крот-оратор.
И даже не оратор, крот-трепач.
Мотыльков:
Шутки в
