привозил грузовичок, выкрашенный в белый цвет. Заезжая в центральные ржавые ворота, машина яростно бибикала. Реже приезжала почта, и почти никогда – родственники.
Среди мертвых ходили слухи, что Царь запретил свидания, и столь суровое правило связали с привозом мертвой оппозиции. Оппозицию давно сожгли, но правило осталось. Мертвым же выходить с территории Крестового хутора также запрещалось, ибо палата здравоохранения после длительных исследований ближайшего болота постановила опасность контакта с мертвыми более чем на один час. По странному стечению обстоятельств дорога до ближайшего населенного пункта занимала чуть больше 60 минут.
Так и жили: ни в гости сходить, ни к себе позвать, зато спокойно и стабильно. Чаще всего мертвые видели людей в случае привоза нового постояльца, сожжения старого, доставки сигарет, редких писем и еще более редких строительных материалов и газет.
Управленческий орган возглавлял Костя Смертный, старый изнеможенный труп, давно уставший от должности и проводящий время в первую очередь за разгребанием пепла от ушедших жителей хутора.
Основной реликвией для мертвых оставалось домино, основным развлечением – курение и редкое кидание камней в деревянных солдат, кои денно и нощно сторожили хутор как от входящих, так и от выходящих.
– Это же концлагерь какой-то! Концлагерь с удобствами, – возмущенно начал Федор Иванович, ставя на стол костяшку с двумя единицами. – Зачем нас тут держать? Что мы, звери какие-то? На зверей хоть в зоопарк посмотреть ходят.
За большим деревянным столом собрались самые активные жители хутора. Костя Смертный, Вмятыш, Ваня Малой (мальчик, умерший в возрасте четырех лет и оттого странно смотревшийся с сигаретой во рту), пара мужиков и женщин.
– Да, жизнь тут не сахар, но зато думать ни о чем не надо, – медленно и тягуче проговорил Вмятыш, делая свой ход.
– Разве это жизнь, когда думать не надо? Это какое-то культурное разложение, а не жизнь. Мы же с вами еще ходим, думаем, можем пользу государству и себе принести, – не унимался Федор Иванович.
– Да кому нужна эта польза? Вот мамка меня убила, чтобы польза братьям и сестрам была. Тринадцатый ребенок в семье – это та еще обуза. Ну и какой мне от этой пользы прок? Сижу теперь с вами, мертвыми, в домино играю. – Ваня Малой важно затянулся сигаретой и со всей силы ударил по столу костяшкой два и четыре.
– Прям убила? – спросила сонно женщина, наблюдавшая за игрой. Челюсть ее была примотана грязной бечевкой, так как давно прогнила и постоянно выпадала.
– Да, заморозила в огороде. Сходи, говорит, Ванюша, принеси водицы из колодца. Я и вышел в чем дома сидел. Возвращаюсь с водой, а изба закрыта. Простоял тогда на морозе час, и легкие приказали долго жить. Так и подох. – Ваня Малой попытался сплюнуть на землю, но ничего не получилось.
– Вот же стерва, – вслух выразился Федор Иванович, – сына родного сгубила. А отец где был? Что он твою пропажу не заметил?
– Отцу все по х*йцу! Знаете такую фразу? Вы давайте ходите,
