когда я в последний раз отрывалась с ребенком и делала то, что хочет он? На его уровне, исполняла его желания?»
Маринка вспомнила три последних случая, когда Гоша неконтролируемо смотрел мультики из-за внезапного прихода Лешиных друзей. Взрослые засели в кухне за столом, а ребенка отправили в спальню смотреть мультики на Маринкином ноутбуке. У нее тогда чуть не слетела вся программа. Неудачная комбинация клавиш подвыпившего отца, пытающегося включить ребенку продолжение «Фиксиков», заблокировала открытую на компьютере программу, в которой Маринка рисует свои эскизы.
– Конечно, пойдем на карусели и на качели.
Она подхватила сына на руки.
– Сейчас позвоним папе, вдруг он захочет к нам присоединиться.
Марина набрала Лешин номер.
– Леш, Гошка просится в парк на аттракционы. Давай к нам, купим пиццу, устроим пикник?
– Мариш, занят, – оборвал Леха, – давайте сами.
И отключился.
Обида окатила волной. Мгновенно вспыхнула и накрыла. Маринке резко расхотелось и кружиться, и смеяться. Как она это себе представляла до звонка мужу. Но сын ведь не при чем. Он смотрит на нее голубыми глазенками и ждет.
Любая эмоция длится две минуты. Ровно две минуты – сто двадцать секунд, научный факт. Потом она отступает и остается лишь наша реакция на эмоцию. Хочешь продолжать носить обиду в себе, мозг будет проецировать дальнейшую выработку «обижательных» гормонов. Хочешь поскорее отпустить, выдохни, выкрикни, сплюнь, и она тут же уйдет.
– Давай посвистим?
Маринка присела на корточки и обняла сына.
– Научишь меня?
– А потом в парк? – с надеждой спросил Гоша.
– Потом в парк и самую большую пиццу, – улыбнулась Марина.
– Хорошо, – согласился мальчик, – тогда смотри.
И они прям у ворот садика свистели как умели, хихикали и трансформировали негативное чувство в положительные эмоции. Прохожие смотрели на чудаковатую парочку – молодую маму в спортивном костюме и кепке, словно подросток, и на пятилетнего мальчика. Мама с сыном активно свистели воробьям и заливались смехом от своих неумелых стараний.
Здание больницы плакало и просило ремонта еще в прошлом веке, но кого это волновало, кроме тех, кто здесь работает? В регистратуре работала Лидочка, обожающая шоколадки. Да, так бывает. Не у всего медперсонала чесотка на конфеты и пастилу в шоколаде.
Обычно, всю информацию о клиенте выдавал заказчик. Но Дашин случай исключение. Подругам пришлось придумывать способы как собрать информацию о Дашином муже, не привлекая внимания, тайно. Поэтому, придумали такой хитрый способ.
Не вдаваясь в детали, Оксана попросила Лидочку выдать амбулаторную карту чужого человека. И назвала фамилию Гены. Мужа Даши.
– Вообще-то, мы не выдаем посторонним личные карты, – вяло сопротивлялась Лидочка.
– Ну какая я посторонняя? – рассмеялась Оксана.
– Вы жена главврача, но… – медленно
