Хотя нет, о ненависти рановато говорить, но о неприязни – в самый раз! Потому Света настраивала себя на провал. Очередной проигрыш, от которого ей нужно будет оправиться.
– Ну как ваши впечатления, Дарина Игоревна? От общения?
– Грамотная девочка, – констатировала та. – Трудоголик, судя по всему. Вроде как подходит. Ну с испытательным сроком, разумеется, возьмем. Проблема только одна, и весомая. Не знаю, что в отделе кадров скажут. С предыдущего места работы уволена по статье.
Едва скрыв свое негодование, из-за чего он готов был в очередной раз громыхать кулаком по столу, Костя уткнулся взглядом в какие-то бумаги.
– Разберемся со статьей, – процедил сквозь зубы он, – испытательный срок всё покажет. Он у нас оплачивается, кстати, Светлана Арсеньевна, – тут же поставил в известность директор. – С графиком и прочими нужностями Вас ознакомили?
– Да, спасибо, – ответила робко она, сделав усилие, чтобы поднять на него виноватый взгляд.
– Пишите заявление. Дарина Игоревна, дайте бумагу, ручку.
– Здесь? – изумилась та.
– Да, здесь. А вы свободны. Я приму и отправлю вам с резолюцией. Отпишитесь отделу кадров.
– Спасибо, побегу, а то работы много, – поспешно ответила Романенко и попрощалась со Светланой.
Явилась секретарь с фигуристой чашкой, на которой красовалась изящная сакура.
– Не мне, – произнес Костя и указал на скукожившуюся над заявлением подчиненную.
Поставленная перед Потёмкиной дымящаяся чашка донесла приятный аромат трав и цитруса, от чего той уже полегчало.
Но выполнив приказ начальства, Галина Ивановна оставила их наедине, что привело Свету в тихий ужас. Ее рука, предательски дрожавшая, то ли от болезни, то ли от волнения, просто исковеркала прекрасный почерк и превратила его в кривую из каракулей.
– Надеюсь, обморок был не голодный? – спросил с иронией Костя, решившийся первым прервать паузу. – А то вы сами на себя не походите… Исхудали… круги черные под глазами…
– Нет… Это был не обморок, – пролепетала Света. – Я просто оступилась.
– Признайтесь, что вы слабы. Пишите с пятницы, – он бросил взгляд на календарь. – За три дня окрепнете, думаю.
Тут Костя заметил, как ее рука зависла в воздухе.
– Вы передумали? – вдруг спросил он, внешне иронизируя, но внутренне надеясь на «нет».
Почему-то его радовала эта встреча. И ее прежняя робость приводила в умиление. Странная девушка. Хочется надеяться, что завтра она не устроит истерику по какому-нибудь глупому поводу.
– Нет, – ответила тихо она. – Просто я так неудачно написала заявление, что, боюсь, вы даже слов не разберете.
Решительный стук каблуков остановился возле нее. Костя развернул к себе бумагу и провел по ней рукой.
– Н-да… – сомкнул губы он. – Перепишите. Что-то почерк у вас…
