напряжение в своем окружении. Казалось, все что-то не договаривают. Но он ужасно устал, хотелось есть, поэтому не стал ничего выяснять. Переодевшись, он прошел в кухню-студию, достал из бара выпивку, а из холодильника лед и закуску. Поставил все на красивый поднос и перенес на стеклянный столик возле большого ярко-красного кожаного дивана.
Опустив обессиленное тело на приятно холодящую кожу дивана, бросил несколько кубиков льда в высокий стакан. Зазвонил телефон, беспокоили из его офиса.
– Какого черта? – не скрывая раздражения, спросил Перегуда. – Что такое могло случиться, что ты мне звонишь?!
– Крепитесь! Ваш сын погиб… – без приветствия и предисловий дрожащим голосом сообщил адъютант.
– Повтори! – переспросил Перегуда, но вместо голоса адъютанта услышал:
– Костя, наш сынок, Игорек, умер!..
Голос бывшей жены генерал распознал не сразу. Они разошлись, когда сыну было восемь месяцев. Общались мало. Подарки на день рождения, Новый год, да и то лишь в самые первые годы после расставания. Но сына он любил. Пусть как-то по-своему, но любил. Помогал в бизнесе.
– Как это произошло?
– Это все ваши черные делишки! – единственное, что могла членораздельно произнести женщина, а затем Перегуда услышал лишь животный вой убитой горем матери…
Генерал отключил телефон и на негнущихся ногах вернулся к дивану. Он открыл бутылку «Блю лэйбл» и стал пить прямо из горлышка. Пил и пил, пытаясь растопить вселенский холод. Жар в желудке от спиртного заглушался оледенением души. И чем больше он пил, тем сильнее леденел. Его начал бить озноб. Дрожали все части тела, и каждая на своей собственной частоте. Горло сдавил спазм. Жидкость от невозможности проникать в желудок вытекала изо рта и носа одновременно… Вновь зазвонил телефон. Он не знал и не хотел знать, кто звонит. Отбросив опустевшую бутылку, генерал склонил голову до самого столика и увидел свое отражение в стекле: выглядел он ужасно. Виски вперемешку со слизью стекали на стекло, от икоты содрогалось все тело… А телефон звонил и звонил… Протянув руку, Перегуда включил громкую связь, потому что был не в состоянии удерживать трубку.
– Константин Дмитриевич, крепись! – звонил его друг генерал. – Ужасные вести.
– Знаю… Сына не стало… Мне нужны подробности.
– Обязательно выясним все до мелочей. Но я не поэтому звоню. Я по поводу твоего отца, Дмитрия Дмитриевича…
Перегуда тупо уставился в экран телефона. Спиртное стало действовать, уменьшая связь нейронов, и он терял способность соображать.
– А что с отцом? – спросил он как-то слишком спокойно, словно играя чужую роль.
– Сообщение поступило из Владимирской области. Сгорел в вертолете вместе с бригадой охотников.
– Он был на охоте? – удивился Перегуда, думая: «Странный сегодня день. А может, это мое воображение под действием алкоголя разыгралось…» – Ты кто?
