свой рукав, испачканный мыльным раствором.
– Ой! Ради бога, извините, – сказала она, протягивая руку, чтобы стереть пятно.
Ее тонкие пальцы коснулись его руки. Когда она приблизилась, пытаясь исправить содеянное, Паркер уловил слабый аромат лаванды… запах женщины, и весь напрягся. Нелепо. Она никто, и даже если бы была кем-то, он слишком часто ошибался в женщинах. Серьезные, меняющие всю жизнь ошибки, почти сбившие его с ног и рикошетом задевшие других людей. Поэтому… нет. Категорически нет.
Красотка, по-видимому, тоже испытала нечто подобное, потому что быстро отдернула руку. На рукаве костюма, к которому прикоснулись ее пальцы, осталось пятнышко розовой глазури с торта. Паркер почти физически ощутил, как она судорожно сглотнула.
– Я почти уверена, что оно отойдет, – пообещала она. – Оставьте его мне, я все устрою.
Паркер ощутил непривычное желание улыбнуться, но сдержался. Она, по-видимому, была специалистом «устраивать» дела, судя по тому, что пустующее здание оказалось занятым.
В ситуации, однако, не было ничего забавного или веселого, и Паркеру расхотелось улыбаться.
– Все, хватит, – произнес он.
Она заморгала своими прекрасными карими глазами:
– Извините! Вы хотите сказать, что не собираетесь устраивать бракосочетание у нас?
– Если бы я собирался жениться когда-нибудь в этой жизни, а у меня нет таких планов, – то не здесь.
– Потому что мы не соответствуем вашему уровню?
– Потому что я собираюсь продать здание и почти уверен – следующий владелец снесет его.
Паркер мог поклясться, что ей не удастся еще шире распахнуть свои огромные карие глаза и посмотреть на него с большим огорчением, но он ошибся.
– Продать здание? – прошептала она. – Но ведь это дом Тилли.
Он сжал губы:
– Полагаю, вы говорите о моей тетке Матильде, а она…
– Она умерла, – тихо произнесла женщина. – Вы ее наследник? У нее был наследник? Настоящий живой наследник?
Известие о его существовании и о том, что он жив, очевидно, расстроило женщину.
– Меня зовут Паркер Сатклифф, и я никогда не видел своей тетки, – сказал он. – А вы…
– Я… ну, я…
По выражению ее глаз Паркер понял, что она пытается найти убедительные доводы, и взглядом остановил ее, как нередко пресекал аналогичные попытки прислуги.
Она сделала выдох, откинула пряди рыжих волос, глубоко вдохнула и выпрямилась настолько, насколько мог показаться высоким человек, едва достающий ему до плеча.
– Меня зовут Дейзи Локетт, и я здесь живу. – Она вздернула подбородок. – Мы здесь живем, – повторила она с вызовом, указывая на женщину с тростью, священника и пианистку, стоящих на другом конце комнаты с обеспокоенным видом.
– Вы здесь живете, – повторил
