ли? – вновь ощерился таксист. – С задков – значить с задков, а не со стороны пустых прилавков. Думаешь, я тебе гостиницу буду делать, говоря администратору, мол, посочувствуй нашему историку или дай ему люкс за красивые глаза или бицепсы? Шишки, как раз с тех самых задков и зайду с магарычом.
– Теперь все понятно, это как у Райкина с дефицитом и завбазой получается, – широко улыбнулся Эди.
– О-хо-хо, ты думаешь, Райкин это из своей кучерявой головы взял? – бросил таксист, оторвав взгляд от дороги и вновь изучающе посмотрев на пассажира.
– А что – нет? – удивился Эди, чтобы подзадорить таксиста своей неосведомленностью.
– Конечно нет, он все это с нашей непутевой жизни копировал.
– Почему сразу непутевой? Разве в ней мало здравого и такого, чем мы гордимся. Вот, к примеру, тот же космос, о котором вы говорили, – легко возразил ему Эди в надежде, что тот начнет аргументировать свою точку зрения о происходящих в стране преобразованиях.
– Космосом и ракетами желудок не наполнишь, – сухо обронил таксист.
– Зато страну от врагов защитишь, – отпарировал Эди, глядя на то, как заходили желваки у Антона.
– Так-то оно так, но как бы эти барчуки не продали с задков наш космос и ракеты. Уж очень прыткими они стали, коммерсанты хреновы.
– Партия не позволит, – заметил Эди, сделав для себя вывод, что таксист имеет свою точку зрения на дела партии.
– Партия, говоришь? Партия, дорогой товарищ, тоже разная. Вот мой батя, бывший метростроевец, в партию вступил в сорок первом и всю войну прошел в пехоте, был несколько раз ранен. Сегодня живет на сухом пайке и лекарствах, которые приходится с боем выколачивать у других партийцев, обрюзгших на дармовых харчах. Так что еще надо понять, какая часть партии не позволит, – раздраженно выпалил Антон, сжав руль крепче прежнего.
– Поживем – увидим, думаю, все-таки партия разберется, как не раз бывало, и не позволит, – с уверенностью в голосе произнес Эди, отметив для себя, что таксист ему понравился своей открытой и мужественной гражданской позицией. Он, конечно, во многом был согласен с ним, но признаваться в этом по известным причинам не мог.
– Дай-то бог, но что-то не верится, ведь все хуже и хуже становится, – в прежнем тоне сказал таксист.
– Антон, а чего сердитесь-то? У вас же вроде все нормально, – заметил Эди.
– Как не сердиться, если мне, чтобы прокормить семью, приходится круглые сутки баранку крутить, а эти, что в задках, вместе со своими покровителями жируют…
За такими разговорами они незаметно добрались в Кунцево, а там и до нужного дома.
Эди расплатился с Антоном сверх счетчика, дал аванс под завтрашнюю работу и предложил подъехать к двенадцати часам. Удовлетворенный его щедростью, таксист тут же оторвал от путевого листа уголок и, что-то написав на нем, вручил Эди со словами:
– Возьми на всякий случай, здесь мой домашний телефон.
– Есть сомнения, что завтра сможешь подъехать? – спокойно спросил Эди, засунув бумажку с номером в карман, предварительно окинув его быстрым взглядом.
– Нет,
