style="font-size:15px;"> Гречанюк Н. М., Попов П. И. Указ. соч. С. 6.
45
Волшебный сад души. С. 266, 267.
46
Раскольников Ф. Ф. Предисловие // Жуков В. К. Черноморский флот в революции 1917–1918 гг. М., 1931. С. 6.
47
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. Л., 2009. С. 75–77. Даже Ф. Ф. Раскольников констатировал в своих воспоминаниях, что «в первые дни Февральская революция развертывалась в Кронштадте в бурных формах» (Раскольников Ф. Ф. Кронштадт и Питер в 1917 году. М., 1990. С. 39). Узнав о революции еще утром 28 февраля, главный командир порта адмирал Вирен и комендант крепости адмирал Курош, выяснив на совещании представителей флота и гарнизона невозможность опоры на матросов и солдат в случае, если потребуется зачистка Петрограда, скрыли от нижних чинов самый факт революции. Ночью о революции узнали матросы и солдаты, и началось восстание 1-го Балтийского флотского экипажа и других частей, под утро расстреляли двух адмиралов – Вирена и Бутакова, едва ли не главным объектом репрессий стал ненавистный матросам полковник Стронский – что характерно, командир этого самого 1-го Балтийского флотского экипажа (См. подр.: Там же. С. 38–41). В Севастополе 8 марта А. И. Верховский записал в своем дневнике: «Только что было получено известие о бунте на Балтийском флоте, о трагической гибели командующего флотом адмирала Непенина и 23 офицеров, убитых своими собственными матросами» (Верховский А. И. Россия на Голгофе. Пг., 1918. С. 72). Вопреки старинной пословице «У страха глаза велики», данные, полученные на Черноморском флоте, оказались явно занижены. Даже по официальной советской, большевистской, версии событий, всего погибли 36 морских и сухопутных офицеров, многие другие «драконы» (так, если верить Ф. Ф. Раскольникову, революционные матросы называли царских офицеров, известных своими реакционными взглядами и/или заподозренных в расхищении казенных денег) были арестованы и заключены в следственную тюрьму. 1 марта проходили аресты сторонников царизма, 2 и 3 марта революционное движение приняло более организованные формы (См. подр.: Там же. С. 38–41). Раскольников с весьма примечательной оговоркой «Насколько мне известно…» утверждал, что «невинных жертв в Кронштадте не было. Там происходил отнюдь не поголовный офицерский погром, а лишь репрессии по отношению к отдельным лицам, запятнавшим себя при старом режиме» (Там же. С. 39). Поскольку в большевистских традициях было напоказ оставлять в живых и выдвигать кого-либо из старорежимных для демонстрации собственного человеколюбия, Ф. Ф. Раскольников даже указал на старшего лейтенанта П. Н. Ламанова, который «с первых дней революции стал во главе всех морских сил Кронштадта» (Там же). В данном случае Ф. Ф. Раскольников пытался доказать весьма сомнительный тезис о том, что «справедливые и гуманные начальники оказались не только пощажены, но в знак особого доверия были выбраны даже на высшие командные посты» (Там же. С. 38). По подсчетам современного исследователя, в приказах по армии и флоту о чинах военных за период с 22 марта по 2 июня 1917 г. как умершие числятся 73 офицера, из которых 3 умерли естественной смертью и 3 покончили жизнь самоубийством (точно
