style="font-size:15px;"> Тут на крыльцо, зевая и почесываясь, выступил из дома патлатый пацан, очень худой и очень белый. Плетнев невольно посмотрел на свой живот, такой же белый, как у пацана.
Если тебе некогда отдыхать, с нежной заботой говорила ему Маринка, давай я запишу тебя в солярий!.. Ну, посмотри, это же ужасно! А вдруг нас куда-нибудь пригласят на солнышко, а ты такой… страшный.
И они оба смеялись. Ну, что делать?.. Отдыхать некогда и загорать некогда, вот и страшный.
– Вы че тут? – спросил пацан и зевнул во весь рот. – Ма, а ветчины нет, что ли?
– Маратик, у нас беда! Горе у нас, Маратик, солнышко! У бабушки все украли!
– Как – все? – поразился Маратик и оглянулся в дом, как бы проверяя, что именно там осталось. – Совсем все?!
– Да нет, не пугайся, драгоценности из шкатулочки… Все, что там было! И еще телефоны, и мой, и бабушкин.
– Е-мое! – подумав, сказал пацан. – Непруха. Здрасти.
– Привет, – поздоровался Плетнев.
– Вы из дома Прохора Петровича?
– Маратка, привет! – закричала с лавочки фигуристая Женька. – Ты все самое интересное продрых!
Тут пацан весь покраснел, бледная кожица пошла пятнами, схватил себя за трусы, потом отпустил их и умчался в дом. Там что-то загрохотало, как будто он опрокинул платяной шкаф.
Тереза Васильевна поджала губы и взглянула на Женьку, как будто впервые увидела.
– Шла бы ты к себе, Женя. Тут тебе не представление в театре.
– А по-моему, очень даже похоже! – поднимаясь, заявила девица и пошла, покачивая бедрами, потом обернулась и сказала Плетневу нежно: – А вы к нам заходите! Заходите, у нас весе-ло-о-о! В карты сыграем!
– Распущенность какая, – так, чтоб девица слышала, сказала Плетневу Тереза Васильевна, как будто предостерегая. – Да и понятно, воспитания нет никакого! Одно слово, деревня! Я бы ни за что не разрешила Маратику с ней общаться, но ведь он здесь совершенно, совершенно без компании! Вот и приходится терпеть! Я не возражаю, когда она заходит, но есть же приличия…
Тут опять вывалился пацан в шортах, футболке с черепами и молниями и кепке козырьком назад, вид независимый.
– Ба, я завтракать хочу, – начал он с ходу, но тут обнаружил Женькины бедра, уже почти скрывшиеся за калиткой, и моментально весь задор с него слетел.
Плетневу даже жалко его стало.
– Конечно, Маратик, сейчас все, все будет, только бабушке надо в отделение собираться, заявление на Любку писать… Но сейчас, сейчас…
– А чего Любка поперла?!
– Марат, это тебя не касается, – подала голос его мать. Она нашла ключ и теперь зачем-то поворачивала его в замке туда-сюда. Ключ поворачивался с трудом, видно было, что пользуются им редко. – Это взрослые дела, не очень приятные.
– А я маленький, да?!
– Чего тебе, кашки или омлетик?
– Да ничего мне не надо!
– Маратик, ты же сказал, что завтракать хочешь! Бабушка так обрадовалась!
