они присоединились к обсуждению очередной интересной темы.
Точнее, она решила дождаться, когда тема разговора увлечет Оливера – а она была уверена, что это случится, – а сама отошла в сторону.
В этой ситуации имелось два плюса. Первым было то, что ей не приходилось выдавливать из себя заумные фразы – это и так было сложно, а если еще и учесть, что ночью она почти не спала, это начинало казаться абсолютно неосуществимым. Ну а вторым плюсом было то, что так она могла незаметно для окружающих наблюдать за Оливером.
«Он как будто говорит всем телом», – улыбнулась она про себя. Дважды кофе едва не выплеснулся из его чашки, а лицо его приобрело одухотворенное выражение. Оливер полностью погрузился в разговор – так же как погружался всегда и во все, что делал; и наблюдая за ним теперь, она чувствовала, как влюбляется в него заново.
Не то чтобы Кейт вообще когда-либо переставала любить его – нет, скорее, убеждала себя в этом, чтобы окончательно не сойти с ума. И тот мужчина, в которого она влюбилась восемь лет назад и который стоял перед ней теперь, мог сильно измениться за это время.
Но он совсем не изменился. Напротив, только еще больше стал самим собой. Стал еще более энергичным, напористым, остроумным; а черты его лица стали еще привлекательнее – если это вообще было возможно.
Кейт смотрела на то, как двигаются его губы, и невольно вспоминала прикосновение этих губ прошлой ночью. Вспомнила, какими мягкими и нежными и одновременно настойчивыми были эти губы. И было так просто прикоснуться к ним еще раз…
Усилием воли она заставила себя снова включиться в разговор. Спор тем временем разгорелся не на шутку, и один из его участников, которого она уже мысленно окрестила ханжой, не терпящим возражений тоном заявил:
– Это лишено всякого смысла. Люди должны уметь себя контролировать.
Глаза Оливера опасно заблестели.
– Да бросьте! Разве вам не доводилось испытывать такое дикое и нестерпимое желание, которое невозможно сдержать никакими силами?
Ханжа оскорбленно поджал губы.
– Нет, не приходилось, – коротко ответил он, и Оливер улыбнулся.
Кейт узнала эту улыбку и похолодела. От этой улыбки веяло опасностью.
– В таком случае, – вкрадчиво начал он, – я вам искренне сочувствую. Да и откуда вам знать, что это такое… Вы же никогда не были женаты на моей супруге.
Оливер послал Кейт улыбку и, не обращая внимания на ее потрясенное и возмущенное лицо, быстро прижался губами к ее губам. Не думая о том, что делает, она укусила его – несильно, но ощутимо, так что он отшатнулся и глаза его расширились. Затем он снова ухмыльнулся, как бы невзначай обнимая ее за плечи и уводя в сторону, подальше от насмешливого фырканья, раздавшегося за их спинами.
– Как грубо, – буркнул он.
– Не хуже, чем то, что ты сейчас выкинул. И ходишь теперь надутый, как петух.
– Кукареку, – пропел он ей на ухо.
Как, черт возьми, у него получается даже этот дурацкий звук издавать настолько соблазнительно? Она кинула на него быстрый
