его пристальным изучающим взглядом, – она неплохо владела собой.
Посмотрела на него с прохладцей – как на человека, напрочь лишенного чувства такта:
– Руководителем объединенной следственной группы по делу об убийстве Виктора Смоленцева назначен распоряжением Президента Наум Степанович Кожинов, с которым вы говорили, – размеренно сообщила она.
– Я понял, – сидя в удобном кресле, Банда все еще оглядывал девушку.
– Поняли до того, как спросили, – утвердительно произнесла Виктория. – Остается непонятным: какого эффекта вы добивались?
Александр улыбнулся:
– Хотел уточнить – всего лишь.
Она смотрела на него изучающе; не поверила:
– Дело имеет ярко выраженный политический аспект и беспрецедентно по характеру. В этих условиях было логично доверить его ведение человеку, которому Президент безусловно и полностью доверяет. Именно этот человек сможет учесть все политические последствия своих действий.
– А Поливода? – Александр почувствовал, как на него все больше наваливается усталость; этот длинный день прошел в суматохе.
– Секретарь Совета злопамятен, – девушка оглянулась на дверь, прошлась по комнате; она чувствовала себя спокойно под пристальным оценивающим взглядом; впрочем, с такими данными, как у нее, можно было чувствовать себя спокойно под любым взглядом – даже под взглядом искушенного Славы Зайцева. – В общем, вам не стоило так себя вести…
– Как? – Александр помимо воли улыбнулся, женщина напоминала ему теперь молодую строгую учительницу.
Девушка предпочла уйти от ответа:
– Я оставлю свое мнение при себе, товарищ майор.
– Хорошо. Как вас зовут?
– Виктория Васильевна.
– Я хочу взять у лейтенанта свидетельские показания для того, чтобы войти в курс дела, – Бондарович все еще смотрел на нее снизу вверх, из кресла, и ее это, похоже, устраивало. – Вы можете на некоторое время отвлечься на свои дела.
– Я поняла. Я подготовлю вам часть документов, которые понадобятся. Через какое время мне вернуться?
– Надолго не пропадайте. Но минут десять-пятнадцать нам точно потребуется. Да вы мне не мешаете, даже наоборот… Тем более что комната прослушивается, просто я экономлю ваше драгоценное время, – Бондарович устало улыбнулся ей. – До встречи!..
– Благодарю, – Виктория ушла.
Банда взглянул на Репеку и тихонько помассировал себе глаза. На Александра угнетающе действовала обстановка в Кремле; и не только потому, что здесь недавно произошло убийство, и даже не столько потому, – сам дух властных учреждений Александру претил. В таких учреждениях он чувствовал себя картинкой, заключенной в дубовую рамку. Рамка давила – давила на грудь. И как бы мешала дышать… А Александр Бондарович всегда достаточно ревниво следил за своей независимостью – в том числе
