и лязг металла разносится над ареной. Толпа радостно ревет.
Дастан быстро сдает позиции, пятясь назад в ожидании возможности нанести ответный удар. Он думал, что я буду отступать, что бой будет легким. Он недооценил меня, и за эту ошибку я бы сделал ему выговор, если бы до сих был его командиром.
Когда появляется возможность, Дастан идет в наступление с пылом, которого я от него не ожидал, и мне приходится отступать. Мое тело помнит приемы, помнит движения этого танца клинков. Когда мой противник делает ложный выпад, я отвожу лезвие его меча вниз, и мы отскакиваем друг от друга и начинаем ходить по кругу.
– Я точно тебя знаю, – говорит Дастан, и его взгляд темнеет от гнева. – Кто ты такой?
– Никто.
Меч Дастана поднимается, и я нападаю.
Он хорош. Намного лучше, чем я помню. Когда мы снова отскакиваем друг от друга, мои предплечья начинают ныть от усталости, которую Дастан вряд ли чувствует вообще. Час, проведенный на пыльной арене с Тайко, в подметки не годится тому времени, которое тратит на тренировки королевский гвардеец.
Должно быть, Дастан чувствует мою усталость, потому что его следующая атака слишком жесткая и стремительная, и от нее я падаю на землю. На языке я чувствую привкус крови и пыли. Я перекатываюсь до того, как противник успевает прижать меня к земле, после чего подскакиваю и бью Дастана плечом в живот.
Я думал, что у меня получится сбить его с ног, но Дастан реагирует без промедления и хватает меня за броню, оборачивая мою силу в свое преимущество. Мы падаем на землю вместе. Дастан придавливает коленом мою ведущую руку еще до того, как я успеваю поднять меч.
Хороший прием, но я его знаю. Свободной рукой я выхватываю кинжал из-за пояса Дастана и направляю острие ему в горло. Дастан чертыхается и рывком отклоняется назад, тем самым освобождая мою вторую руку и теряя равновесие. Я иду в наступление и оказываюсь сверху, меняя наши позиции.
Дастан успевает блокировать своим мечом удар моего клинка, но преимущество все равно остается на моей стороне. Я наваливаюсь на командора, пока не возникает риск того, что он сам перережет себе горло. Мы оба тяжело дышим, но дыхание Дастана, скорее всего, сбилось от ярости.
– Скажи мне, кто ты такой.
– Довольно ловкий прием, – говорю я. – Тот, с броней. Кто тебя ему научил?
Он сильно напрягается, и под лезвием его меча появляется тонкая полоска крови.
– Если убьешь стражника, то лишишься головы, – цедит Дастан сквозь стиснутые зубы.
Он не единственный, кто так думает. Ликование толпы превратилось в озадаченный ропот.
Голос Уорвика разносится над трибунами, и звучит он при этом несколько сдавленно:
– Йорн! Позволь напомнить тебе, что мы здесь не деремся насмерть.
На другой стороне арены я замечаю какое-то движение. Стражники почувствовали, что их командор может находиться в опасности.
Я приставляю кончик кинжала к уязвимому месту прямо под подбородком Дастана.
– Скажи своим
