блиотеке, влюбляться, отправлять эсэмэски и ходить в парикмахерскую. Соседняя страна населена людьми, самыми умными из животных.
1
Молодой еж Джефферсон Бушар де ла Потери завершал уборку своего жилища, напевая что-то вроде «пам-пам-пам… пам-пам-пам-пам…» – просто так, от хорошего настроения. Наведя полный порядок, стряхнув в окно пыль с веника и повесив на гвоздь совок, он настроил духовку так, чтоб картошка в сметане была готова к его возвращению. Потом надел пиджак, застегнул его на среднюю пуговицу – при этом отметил, что ткань сборит из-за выпятившегося брюшка. Надо будет поменьше налегать на печенье.
Он опрыскался туалетной водой «Подлесок», зашнуровал свои до блеска начищенные ботинки, ставя по очереди ноги – правую, потом левую – на предназначенный для этого табурет в прихожей, вскинул на плечи рюкзачок и вышел из дому. Радостно ему было в это утро из-за сущей малости: он решил пойти подстричься. Когда он умывался поутру, ему вдруг бросилось в глаза, каким растрепанным стал его хорошенький хохолок. А он терпеть не мог выглядеть неаккуратно. Так что вот: он пойдет в город подровнять прическу.
А заодно вернет в библиотеку книгу, которую взял на прошлой неделе, – приключенческий роман «Один на реке». Действие разворачивалось на реке Ориноко, и молодой герой по имени Чак (человек) отважно преодолевал всевозможные испытания. Одиночество, голод, жажда, москиты, индейцы, тропические ливни, изнуряющая жара, дикие звери – все ему было нипочем.
Подоткнув одеяло до подбородка, с чашкой травяного чая на ночном столике, Джефферсон воображал себя Чаком и время от времени ловил себя на том, что в напряженные моменты стискивает кулаки и таращит глаза. Во всяком случае, две ночи подряд он зачитывался до утра. Особенно его восхитил эпизод, где Чак, заблудившись в лесу, ищет дорогу, используя «метод звезды». Выбираешь наугад направление, идешь прямо пятьдесят шагов, а если ничего не находишь, возвращаешься к исходной точке и пытаешь счастья в другом направлении. Еще ему понравился драматический момент, когда изголодавшийся Чак решает убить и съесть свою собаку, чтобы выжить, но в последний момент ему становится ее жалко, и он, разрыдавшись, оставляет бедняжку в живых. (Тут Джефферсону пришлось вытащить из-под подушки носовой платок и вытереть глаза.) Дальше собака спасает жизнь Чаку, воздавая ему добром за добро. (На этом месте Джефферсон снова прослезился. Когда живешь один, в этом есть свои преимущества: можно петь как угодно громко и фальшиво, расхаживать голым, есть когда захочется и плакать в свое удовольствие.)
В то осеннее утро все так и сияло. Джефферсон запер дверь, положил ключ в левый карман штанов, достал из правого кармана мобильник и отправил такую эсэмэску: «Дорогой Жильбер, утром не приходи. Ушел в город подровнять хохол в “Чик-чик”. Буду ок. 12. Картошка в духовке. Если не возражаешь… Чао-какао».
После чего с легким сердцем пустился в путь. Чего еще надо в жизни? Все у него было: крепкое здоровье, крыша над головой, еды вдоволь, замечательный друг Жильбер, и жил он в самой что ни на есть восхитительной местности, на опушке букового леса.
Город был недалеко. Несколько минут ходу вдоль опушки, потом вниз по тропинке через заросли смородины – и пошла петлять большая дорога… По ней Джефферсон и зашагал. И потому ли, что мыслями он все еще был с Чаком на берегах Ориноко, потому ли, наоборот, что уже воображал себя в нежных руках Кароль, молодой помощницы парикмахера, которая скоро будет мыть ему голову шампунем перед стрижкой, – как бы то ни было, он сунулся переходить дорогу в неподходящем месте, прямо перед крутым поворотом.
Машина вылетела на него со стороны города на скорости более ста двадцати километров в час. В ней сидели двое – Джефферсон успел их разглядеть. Это были люди. Водитель – очень худой, бритый наголо и такой длинный, что ему, похоже, пришлось сложиться в несколько раз, чтобы втиснуться в кабину. Пассажир, куда более мощного телосложения, был в вязаной шапке и выставил локоть в открытое окно. Водитель вдавил тормоз, шины завизжали по асфальту. Джефферсон, отчаянно пискнув, отпрянул назад и упал навзничь в кювет. Внедорожник занесло, и пассажир изрыгнул в окно нечто, начинающееся с «чтоб тебе, еж…» и кончающееся определением, которое лучше здесь не приводить.
– Сам такой! – огрызнулся себе под нос Джефферсон.
Он проводил глазами машину, которая прибавила скорости и скрылась из виду. Встал, отряхнулся, обследовал промокшие на заду штаны и подумал, не вернуться ли домой переодеться. Поразмыслил – и поленился тащиться обратно. «На ходу обсохнет!» – решил он. Тем более если в первую очередь зайти в библиотеку. Тогда перед Кароль он сможет предстать уже сухим, и она не подумает… что-нибудь не то. Между тем он с неудовольствием заметил, что сердце у него все еще так и колотится. Это ведь и впрямь было потрясение. Еще бы несколько сантиметров – и гуд-бай, ежик! Так-то она и идет, жизнь: вот ты ей радуешься, легко и беззаботно, а в пять секунд все летит кувырком. «Счастье – штука
