из оргстекла, фигурку черепахи, которая болталась перед лобовым стеклом. Фигурка была прочная, впору бить молотком. Малыш подбросил ее вверх и резко, с обеих сторон одновременно ударил ребрами ладоней – фигурка разлетелась, только брызнули осколки.
– Я тебе сломаю хребет одним ударом, понял? Если станешь болтать языком.
И, оставив изумленного таксиста сидеть с разинутым ртом, Малыш вышел из машины. Он был в приподнятом настроении: теперь у него имелась определенная цель. У Керима есть целая организация, которую надо использовать в своих целях. А для начала – как следует напугать туза. Чтобы он потом не слишком капризничал.
До утра Малыш мог себе позволить не появляться в клинике. Что ж, этим надо воспользоваться. «Сперва рынок, а вечером я схожу в тот ресторан, куда любит ходить Керим».
Он прошелся по рынку, выискивая знакомые лица. Наконец набрел на тех парней, которые собирали дань с мелких торговцев.
«Вот с их помощью и возьму его на испуг, – мысленно Малыш прикинул, куда бы заманить парней. – Рэкет его? Был его, станет мой!»
– Привет! – он подошел к таджику, которого еще с утра расспрашивал насчет Керима. – Что смотришь, не узнаешь, что ли?
Таджик испуганно смотрел на незнакомца, потом все-таки узнал Малыша и радостно заулыбался:
– Тебя не узнать. Час назад совсем грязный был, сейчас совсем красивый стал! А я думал, опять эти шайтаны за деньгами пришли! – таджик смачно сплюнул заложенный под язык насвай. – Совсем надоели, очень много берут, на следующий год больше сюда не приеду, совсем здесь плохо стало, невыгодно.
– Хочешь, чтобы они больше к тебе не приходили? – спросил Малыш.
– Что за глупости ты говоришь, – развел руками таджик. – Совсем несерьезно. Как это не придут? Так не бывает. Не они придут – другие придут, я первый год торгую, что ли? Пусть приходят, но берут пусть по-божески.
– Я и говорю, что с тебя станут брать по-божески, – уточнил Малыш. – Я тебе помогу.
– A-а, что ты можешь, ты еще совсем пацан, – таджик с сожалением посмотрел на Малыша.
Откуда ему было знать, что Малыш только выглядит подростком, а на деле он взрослый мужчина.
– Но ты же можешь передать им, что там, – Малыш кивнул в сторону огромного, заглубленного в землю погреба – когда-то в нем хранили мясо, а теперь он был полуразрушен и пустовал, – с ними хочет поговорить человек. Он, мол, сказал, что отныне платить все будут ему, а не им.
Таджик посмотрел на Малыша, как на больного, покачал головой.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, но раз просишь, я сделаю, пожалуйста. Только потом не говори, что это я виноват.
Таджик подошел к трем парням, которые лениво развалились на стульях, вынесенных из небольшого уличного кафе; перед каждым стояло по бутылке пива, лежало по начатому шампуру шашлыка. Он склонился к уху одного из них, что-то прошептал и кивнул в сторону погреба-холодильника. Парни озадаченно переглянулись, потом поднялись и с улыбочками
