расставленными светло-карими глазами, тонким прямым носом и четко очерченными ярко-розовыми губами. К сожалению, цвет волос было не разглядеть. Несмотря на теплую для Макушки Оленя погоду, она куталась в пелерину с капюшоном из темно-зеленого бархата, украшенную тесьмой с кисточками.
– Простите, сударь. Как далеко отсюда до границы с герцогством Фель? Меня не покидает чувство, что я немного заблудилась. – Ее голос оказался с хрипотцой, но довольно приятного тембра.
– Вы едете верно, сударыня. До Феля всего день пути. – Он с досадой отметил, как неуклюже звучит его акцент. – Если вы спешите, я могу уступить свежих лошадей.
– Правда? – Ее большие глаза, казалось, стали еще больше, и в них заплясали янтарные искорки. – Как это великодушно с вашей стороны. Ведь вам, наверное, не терпится вернуться домой.
Последняя фраза прозвучала полувопросительно.
– Я никуда не тороплюсь, – улыбнулся он, уже забыв об акценте и откровенно любуясь ямочками на ее щеках и тонкой шеей, чуть выглядывающей из ворота пелеринки. – Видите ли, госпожа, я путешественник, осматриваю достопримечательности Велии. И мне ничего не стоит задержаться здесь на несколько часов и прогуляться по окрестностям.
– О, тогда я спокойна. Было бы неловко украсть ваших лошадей. – Ему показалось, что она хотела хихикнуть, но воспитание знатной дамы взяло вверх.
Они еще немного поговорили о погоде, дорогах, удобстве экипажей, не выходя за рамки вежливости между незнакомыми людьми. Хотя он готов был послать к недобрым духам все церемонии и пригласить ее хотя бы пообедать с ним. Однако прежде, чем он решился на такое грубое нарушение правил приличий, явилась дуэнья или камеристка девушки, а после и ее кучер, и пришлось прощаться. Он еще долго помнил тонкую паутинку, сверкнувшую на солнце, летящую вслед удаляющейся кареты.
Второй раз он встретил ее уже в Тусаре, на праздновании именин генерала от кавалерии. Тогда уже было ясно, что война с объединенной Велией неизбежна, и попытка генерала собрать в своем доме гостей из сопредельных стран выглядела, как последний жест доброй воли прежде, чем вцепиться друг в друга.
Она стояла у распахнутого окна и обмахивалась веером, чуть прикусив свою очаровательную нижнюю губку, которая была полнее верхней. Ее волосы, уложенные в сложную прическу, оказались теплого золотистого цвета, под стать тяжелому платью из кремовой парчи. Он еле дождался, пока беседующие с ней дамы разбредутся по своим делам, и рискнул подойти.
Она сразу вспомнила его, хотя прошло не многим меньше года со дня случайного разговора на постоялом дворе.
– Как жаль, что все теперь вот так, – сказала она после взаимных приветствий и общих слов о погоде и празднике, и он понял, что она имеет в виду войну.
– Может, еще обойдется, – сказал он то, во что сам не верил.
Она грустно улыбнулась и неожиданно резким движением сложила веер.
– Здесь так душно. Окно открыто, а воздух дышит жаром. Будьте добры, проводите меня к балкону.
– Макушка Змеи, сударыня. Через пару недель будет легче, – вежливо сказал он, предлагая ей руку и проклиная свою нерешительность.
На балконе воздух был чуть свежее, чем в зале. Они мило беседовали, старательно обходя разговоры о войне. Из парадного зала донеслись слова мажордома, представляющего одну из дебютанток сегодняшнего вечера.
– Я слышала, дочь графа Альбанезе весьма милая девушка.
– Кхм… – не слишком вежливо запнулся он и вовсе не от резкой перемены темы разговора. – Увы, юная графиня не отличается красотой. Однако положение рода Альбанезе искупит эту несправедливость судьбы. Ожерелье, обвивающее сегодня ее шейку, стоит не одно небольшое состояние.
Его собеседница понимающе и лукаво улыбнулась, снова продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках.
Он не понимал, что с ним творится. Несомненно, она весьма знатная дама, если попала на этот праздник, и, судя по одежде, достаточно богата. Но они уже выдержали все рамки приличий, она сама пригласила проводить ее, а он ведет себя, словно снулая рыба. Когда это его останавливали опасения, что он может не понравиться женщине? Почему он продолжает нести вежливую чушь вместо того, чтобы хотя бы сократить расстояние и наклониться к ее губам с намеком на поцелуй? Определенно, стоит найти мага и провериться на проклятие. Иначе чем еще можно объяснить происходящее с ним безобразие? Он в полном отчаянии одернул дублет, пожалев, что не может дернуть давящий на вспотевшую шею воротник, оторвать его и выбросить прочь.
Появившиеся на балконе гости нарушили их бессмысленное уединение. Он галантно поклонился и вышел, проклиная про себя генерала с его праздником, светские условности и грядущую войну.
С тех пор они больше не встречались. И он даже не спросил ее имени.
