смогла разбить скорлупу, окружающую сердце сестры. Пусть через боль, но дав ей то единственное, чем человек всегда будет отличаться от машин, – способность сопереживать. Быть может, однажды ее немного надменная и занудная сестра сможет понять, почему Мати всегда сопротивлялась, всегда говорила, что думает, и противостояла системе в каждом взгляде. Но сейчас им обеим требовалось лишь одно – теплые объятия, дающие понять, что они не одни в этом мире.
Глава 3
Чем больше смотришь в холодную гладь зеркала, тем больше недостатков в себе видишь. Вот неправильно вздернутый тонкий нос, вот две родинки на нем. В одной книге Матиа читала, что чем больше у человека родинок, тем больше своих прошлых жизней он помнит. Она не помнила ни одной, как ни старалась. Быть может, это оттого, что ни разу не проводила ритуал вуду из-за отсутствия свечей?
Дальше по ежедневному списку шли глаза – молочно-серые, глубокие. Такие блеклые, невыразительные, совсем как у всех. И вот это раздражает больше всего: глаза как у всех, волосы как у всех; одежда, дом – все одинаковое для сотен тысяч человек. И если с чем-то одним еще можно было смириться, то полный комплект никак не хотел влезать в голову.
В дверь постучали. Не спеша, она повернула голову, плечи, наконец встала и открыла ее. За порогом стояла сестра, похожая как две капли, по ощущениям как будто не отрывала взгляда от зеркала.
– Пора идти, – еле слышно прошептала близняшка, – нам нельзя опаздывать.
– Да, конечно, Мари. Ты очень бледная. Боишься?
– Не то чтобы. Просто странно осознавать, что больше я никогда не вернусь. Знаешь, я, как и положено, собрала вещи, и рюкзак вышел таким маленьким. Родители уже на работе, даже не стали прощаться. Как будто все правильно, мы сказали все вчера вечером. Но где-то внутри головы или даже не головы – сердца, вот, как бы сказать… Было бы здорово, если б мама зашла перед работой разбудить. Или даже обнять.
– Полегче, ты еще кому скажи! Конечно, у тебя много баллов, но зачем списания? В конце концов, это просто больно, – Мати дотронулась до запястья, где был установлен чип, при этом губы ее рефлекторно скрутились, – мне ли не знать. Я тебя понимаю. Мы все здесь одиноки.
– Неправда! Социализация дает нам множество возможностей общения. Ладно, хватит спорить. Идем.
Резко развернувшись, Мари подняла ручку рюкзака и направилась в сторону лестницы.
Ее сестра осталась стоять, тихо сказав:
– Тогда почему тебе так одиноко?
Услышав это, блондинка замерла. Впервые за много лет она не знала, что сказать в ответ. Система не обучила ее, как блокировать подобные выпады. Она задумалась, глядя в никуда. Наконец обернулась.
– Потому что я становлюсь неправильной. Как будто сняли замок. И это не делает меня счастливее.
Сказав это, девушка как будто сжалась внутри, ожидая удара. Но вместо этого сестра накинула на плечи
