неизвестно, удастся ли народу выжить на новых землях, а если и да, то в каком количестве. Но что нам вряд удастся сохранить науки и иные достижения – к этому склоняются все. Вот чтобы науки сохранить, часть бореев спустится в выработанные пустоты.
– А нас возьмут?
– Если найдутся желающие.
– Это предложение?
– Можешь считать, что да. Все, кто захочет остаться, будут включены в группу остающихся. Только мы ведь не можем гарантировать, что они там выживут. Мы и о себе самих в этом не уверены.
– Мы обсудим всё это. Я о том, чтобы остаться.
– А мы должны будем подумать, как вас оградить от нападений иноземцев. Они ведь раньше этого не делали?
– Никогда.
– Но почему в этот раз?
– Мы думали над этим. Единственное, что придумали – везли слишком много к вам вещей, а на еду им места не хватило. Мало взяли. Поэтому решили пополнить. Мы подумали, что, видимо, у них в стране убивать животных – обычное дело. Вот они и решили, что здесь тоже можно.
– Но они ничего не сказали нам!
– Не сочли, что случилось что-то необычное. Для них, похоже, это вполне обычно. И да, мы, придя к такому выводу, поговорили с теми животными, которые везли их поклажи. И они подтвердили: да, в тех странах убивают постоянно. И все к этому давно привыкли. Включая и тех, кого убивают.
– Какой ужас!
Волк промолчал: он был согласен.
– Но ведь они столько раз бывали в Гиперборее! Столько раз ели нашу еду. Разве они видели на наших столах нечто похожее на..? – Рен затруднился с выбором слова, которое могло бы обозначить еду из трупов.
– Могли решить, что это у вас очень дорогая еда и вы едите её только сами. А гостям не предлагаете.
– Это уже совершенно непонятное что-то. Ничего мы не скрывали и не утаивали. И у нас всё доступно для всех. В том числе и для приезжих.
– Видимо, у них другие понятия.
– Разве только – ничем иным объяснить их поведение невозможно. – Рен продолжил:
– Повторюсь: через несколько дней у нас будет ещё одно совещание. Перемены предстоят огромные. Например, намечено создание армий – внешней и внутренней. Кстати, возможно, кто-то из ваших тоже захочет стать в строй. Будем рады. Только мы ещё не знаем, как всё это будет – никогда у нас не было армий и ни с кем мы никогда не воевали. Теперь это, судя по всему, в прошлом. Мы скоро будем, как они. И это может случиться в любой день: если не здесь, то с началом переселения – вполне.
– Я скажу.
– Как только в моей голове выстроится хоть какое-нибудь понимание всего этого и что с ним делать – я приду снова. Надеюсь, что и вы что-нибудь придумаете – вместе мы должны что-то придумать. Ибо происходящее далеко не радует. Хуже – огорчает! Сильно огорчает.
Осталлий почувствовал, что Рену хочется побыть одному. Помолчать, подумать,
