предвкушая, как я завтра буду разбираться с курсантами, привыкшими видеть меня с метлой и тряпкой.
Дома ждала тетушка Мараса, и ее воркование никак не давало мне вдуматься в то, что произошло. Мой социальный статус изменился. И я из нищего уборщика вдруг превратился в инструктора по рукопашному бою. Что же, судьба играет человеком, а человек играет… хм… на чем? Поднявшись к себе, я улегся на постель, отказавшись сегодня заниматься с травами, чем огорчил тетушку, уже нацелившуюся припахать меня до ночи. Закрыв глаза, я думал: что мне завтра говорить курсантам? Чему их учить?
Итак, передо мной курсанты, из «благородных», из дворян. Значит, мы исключаем из обучения все неблагородные приемы: удары в пах, удары ногами в голову, выкалывание глаз и отрывание ушей… М-да, что-то арсенал приемов сразу убыл на процентов семьдесят. Неужели то, чему меня обучали, настолько грязно и неблагородно? А ведь так и есть – на войне все средства хороши, противника надо быстро и максимально гарантированно вывести из строя. Что нужно дворянам? Отбиться, если их прихватят без оружия, да еще чтобы приемы выглядели пристойно. Взаимоисключающие вообще-то условия… Через полчаса размышлений я уже примерно знал, как и чему буду обучать курсантов.
На город опустился вечер, и взошла первая луна. Ее красноватый свет покрыл улицы, дома, кусты при дороге и отбрасывал причудливые тени на мостовую. Я положил в котомку магическую лампадку, закинул узелок за плечи, сунул руки в лямки этого импровизированного рюкзачка и встал на ноги, подобрав свою клюку. Выбросил из окна толстую веревку, достававшую до земли, – теперь я уже довольно ловко взбирался по ней, пользуясь практически только руками. После многих месяцев без запоев, с хорошим питанием и дозированными нагрузками я окреп, и если не вернул себе прежнюю боевую форму, то уже не был тем истощенным доходягой, который прибыл когда-то в этот мир.
Спустившись на землю, осмотрелся, замаскировал веревку плетями винограда и тихо вышел из палисадника. Дома уже спали – люди этого мира рано ложились, с закатом, и так же рано вставали, обычно перед рассветом. Пройдя по улице несколько сот метров, я спустился в канализационную канаву, поднял решетку слива – обнаружилась узкая каменная лестница, ведущая вниз. Таких входов и выходов по городу было несколько – скорее всего, они служили для того, чтобы ассенизаторы могли забираться в тоннели под городом, вдруг какие-то из них забьются, и их надо будет чистить.
Скоро я шагал по каменным ходам, иногда пригибаясь, иногда в полный рост. Некоторые из тоннелей были сухи и чисты, другие по щиколотку или по колено в грязи и нечистотах – приходилось опасаться газов, выходящих из гниющих отбросов. Если бы я упал тут, потеряв сознание, моими могильщиками стали бы только крысы.
Уже много недель я почти каждую ночь бродил под городом, составляя для себя карту подземных переходов. Я знал, где находятся многие из выходов на поверхность, где есть комнатки ассенизаторов, в которых можно укрыться от несущегося по подземелью потока. Это сейчас сухо, но после ливней тоннель
