уверен?
Вдруг он подпрыгнул, и, пройдясь колесом по траве, оказался под турником. Схватившись за перекладину, он сделал подъём, затем – переворот, другой и, соскочив, повернулся ко мне.
Я открыл рот. Передо мной стоял мужчина средних лет. Бицепсы натягивали материю рубахи, сильная шея была напряжена. Глубокие морщины на лице разгладились, а глаза стального цвета смотрели на меня открыто и свободно.
Тут, словно «спохватившись», дед Савелий сгорбился, и, кряхтя, оглянулся.
– Ну, милок, пойдём в избу. С дороги не грех и поужинать тебе, да.
«Нет, он просто издевается, этот чёртов дед. Ну конечно, это просто гипноз».
Тут и думать нечего. Я последовал за ним.
– Ты милок, верно, думаешь, что это всё – гипноз. Так? – он поднял топор, лежащий на крыльце, и с силой метнул его. Топор со свистом вонзился в колоду, стоящую на другом конце двора, расколов её надвое.
– Так… – нерешительно протянул я.
– Нет. Ты ошибся. Хочешь ли узнать, что это?
– Да нет уж. К чему мне эти фокусы? Что мне с них? – осторожно ответил я.
«Дед» медлил, взявшись за ручку двери. Потом обернулся, опять хитро сощурившись. Голос его стал ясным и каким-то иным. Он вдруг совершенно отчётливо произнёс:
– Не будь слабым, Коля. Разве не за этим ты пришёл сюда? Ты ведь от слабости хочешь избавиться?
Он был прав. Я всегда это знал. Я знал, что ищу здесь силу.
– Тогда заходи. Но помни, что назад дороги нет.
Дед Савелий рывком открыл дверь в избу, пропуская меня вперёд.
Медлить было нельзя – и я переступил порог.
Он, кажется, назвал моё имя.
5.
И я стал жить у деда Савелия. По его совету я поселился в сарае: снаружи неказистый, внутри он оказался вполне приличным – даже пол был сработан из плотно пригнанных струганных досок. Под маленьким окном стоял топчан с несколькими козьими шкурами, и этого вполне было достаточно в тёплые летние ночи. Осенью я перебирался в избу. В мои хозяйственные обязанности входила заготовка дров, поддержание чистоты во дворе, мелкий ремонт построек, и ещё – вода. Вода была в тридцати метрах от двора – из-под земли бил ключ, наполняя чистейшей влагой небольшое озерцо. Озерцо в поперечнике составляло метра три – четыре, не больше. Из него вытекал ручей, скрываясь в чаще леса. Я должен был наполнять две деревянные бочки, стоящие в огороде, и еще одну – над душем. Летом это был тяжкий труд – дед сам поливал огород, не жалея воды. Иной раз он и сам помогал мне в носке воды, играючи таская по два ведра воды, как заведённый. Бани с паром у Савелия не было, как впрочем, и туалета. Туалет был «природный».
Я никак не мог понять, сколько ему лет. Приблизительный диапазон был таков: от сорока до восьмидесяти. На мои вопросы относительно возраста он не отвечал, только улыбался. И я отстал. Да и не в этом было дело.
Летом мы отправлялись в лес на несколько дней, а то и на пару недель. Мы беседовали, собирали грибы и травы – дед был в них
