придётся скидывать груз. Ты, конечно, грузом не станешь, но наше дело замёрзнет на несколько лет. Ты ведь не хочешь этого?
Купрос завёл Хегли за старую курилку, с которой от старости слетали кирпичи и был сорван шифер. За узким проходом был спрятан вход в канализацию, накрытый сверху огромных куском известняка. Через него можно было без труда пробраться в любое нужное место, но выйти этим же путём казалось невозможно, особенно Фланнагану, не имевшему возможность самостоятельно откинуть люк в сторону из-за громадного веса. Для этого снова пригождался Купрос, который открывал проход для каждого, кто не мог справиться в одиночку.
Попутно воспринимая всерьёз одержимость верблюда к «Грозе», импала хотел быстрей скрыться от него, чтобы не оказаться под тяжестью контрольных вопросов, что охранник любил и умел задавать. Быть может, тем самым двугорбый пытался показать лучшему диверсанту свою пригодность к более опасной и сложной работе, чем сторожить вход в проход к точке. Он бредил желанием стать координатором и, казалось, был готов на всё ради достижения цели. Да, Купрос многое понимал в системе «Грозы» и её сильных сторонах, но тем он был уязвимее.
– Гром, – сказал верблюд, заставив диверсанта обернуться к нему, – пообещай, что ты не влюбишься в неё.
– В кого?
– В неё. В ту, кто вставляет нам палки в колёса. Пообещай!
– Обещаю, – без промедлений ответил Хегли и, сделав глубокий вдох, спрыгнул в люк. Он включил фонарик на телефоне, осветив себе место для тайной ходьбы, которое ненавидел больше всего в своей работе.
Неприятный запах канализации был невыносим, но не настолько как низкий потолок, в который антилопа упирался рогами. Приходилось идти с опущенной вниз головой, не видя происходящего впереди, или практически в присядку. Оба варианта были крайне неудобными, но Хегли всегда терпел до точки, не позволяя никому кроме Молнии прикасаться к рогам.
Его раздражение нарастало не только от запаха и неудобной ходьбы, но и от самого присутствия под дорогой. Даже ступать по неширокому бетонному проходу было противно, а смотреть на него – ещё хуже. Фланнаган старался быстрей прийти на «Шестой», при этом не пропуская нужных поворотов и закоулков, которых на пути были десятки и десятки.
Недалеко появилась одинокая полоска света, заблудившаяся в густой темноте, и луч из замочной скважины. До «Шестого» оставалась пара шагов, но Хегли остановился перед дверью, вспомнив про Молнию за ней. Как не хотелось снова возвращаться к разговору, в котором сам импала чувствовал себя виноватым. Но пришлось преодолеть черту и зайти на территорию серьёзного разговора.
Молния стояла перед старым столом, с которого ещё несколько лет назад слез последний кусочек лакированного покрытия. Стены из красного кирпича и мутное освещение добавляли ей строгости. Она разглядывала «Критерий», определяющий значимость и превосходство одного отдельно взятого диверсанта. К стене родной точки были приклеены вырезанные из престижных газет статьи о диверсиях или оценки значения. Количество
