спутанные волосы. Любой здравомыслящий человек должен был отправить меня туда, откуда я сбежала.
Свет фар разрезал темноту, легковушка ехала небыстро. Я смело шагнула на дорогу. Может, если машина переедет меня, я проснусь в теплой постели и подивлюсь тому, что мне привиделось.
Не знаю, что со мной произошло. Я либо больна на голову, либо в опасности. Слишком смутно помнила то, что было до этой дьявольской прогулки на ненастоящем корабле.
Желтая машина с шашечками на крыше остановилась возле меня. Водитель опустил стекло.
– Трудный день? – спросил он, когда я осторожно подошла к пассажирской двери.
Я кивнула. Говорить не могла. Водитель предложил сесть, и я залезла в машину на заднее сидение, стараясь не сильно запачкать салон. Меня лихорадило. Я замерзла. Ноги промокли, одежду тоже залило дождем.
Мы поехали по дороге, сжимаемой деревьями. Редкие фонари не выхватывали ни знаков, ни построек. За окном были деревья, лес и дорога с белой прерывистой полосой посередине.
– Куда едем? – спросил водитель.
В моей голове не нашлось адреса. Где я жила раньше? Я помнила город, саму квартиру, но напрочь забыла, на какой улице находился мой дом. Даже не помнила района, где жила, магазинов или каких-то примечательных построек. Что стояло возле моего дома? Торговый центр или парк? Память молчала.
Я помнила адрес сестры Михаила. Лесная улица, дом тринадцать, первый подъезд. Все. Были ли у меня тети и дяди, где они жили? В моей памяти образовались пугающие дыры. Почему в голове застрял только адрес сестры красавчика, которого я толком не успела узнать? Неужели я чем-то больна? А может, мне не стоило сбегать? Пить кисло-сладкий коктейль под ярким солнцем лучше, чем сидеть в грязной мокрой пижаме, ехать в неизвестность и надеяться, что тебя хотя бы выслушают. Я хотела бы узнать, что со мной случилось.
Мы въехали в город, и дома с черными окнами оживили несколько воспоминаний из далекого детства. Я видела широкую улицу, по которой мы с матерью ходили в гости к каким-то ее подругам. Лавки мелькали в черноте, а трехрожковые фонари, стоявшие между ними, освещали пустой тротуар.
– Который час? – спросила я робко.
– Половина десятого, – ответил водитель.
Мало кто гулял по темным улицам, прямо как во времена моего детства. Это в последние годы город разросся, понастроили в нем жилых домов и торговых центров. Кутить можно было всю ночь до утра.
Я увидела вход в парк. За большим забором деревья стояли близко друг к другу, и могло показаться, что там вовсе нет дорог. Но они были. Это я помнила. Я любила этот парк с его укромными беседками и тихими тропами и часто гуляла там с подругой. Мать ненавидела это место. Я пряталась там от ее чрезмерного контроля, отключая телефон или сбрасывая ее звонки.
Водитель свернул в переулок, и я с ужасом подумала, что мне нечем платить. У меня не было с собой ничего, кроме дурацкой пижамы и грязных кедов.
Машина
