заняться?
– Понятное дело – искать остальных.
– Именно! А когда соберемся вместе – возможно, узнаем и цель Ритуала. Мы же с тобой поодиночке ни хрена не могли сообразить, а встретились – и сообразили! И на двоих сообразили, – Большевик с улыбкой кивнул на бутылку, – и по делу. А если нас все восемь штук соберутся или хотя бы четверо?
– Пожалуй, логично. Как говаривал наш препод Губман, «ваше высказывание свидетельствует о том, что вы где-то близки к человеку разумному». Но как искать, где?
– Ты чувствовал меня, я чувствовал тебя. Не ты ко мне, так я к тебе приковылял бы, это сто процентов, я уже говорил. Теперь нас двое. Как существо, где-то близкое к человеку разумному, предлагаю: давай вновь попробуем – в глаза друг другу. Если, конечно, водка не помешает. Кто-то ведь еще должен к нам стучаться, и мы к кому-то. Может, не только во сне получится. Ничего не ощущаешь, не слышишь?
– Вроде бы нет…
– И я пока нет. Возможно, в нас с тобой первых эта штука заработала.
– Или только мы с тобой и остались, – заметил Сергей.
– Да вроде бы войны нет, мора и глада тоже… Хотя… всякое может быть, время не самое веселое, это точно. Так, ну давай, попробуем.
Большевик поставил локти на стол, подпирая ладонями подбородок, и принялся сверлить Сергея пристальным взглядом. Сергей, стараясь не моргать, тоже стал смотреть ему в глаза, хотя и сомневался в том, что у них что-нибудь получится.
Прошло некоторое время, и Сергей вдруг понял, что не видит уже лица хозяина квартиры. Это было похоже на полусон-полуявь, где маячили какие-то туманные фигуры – и в какой-то миг он вновь, как и в прошлый раз, воспарил над неким пространством, которое теперь было заполнено невнятным непрерывным движением бесформенных теней. Внезапно откуда-то сбоку вырвался дрожащий прерывистый синий луч, и тени словно по команде ускорили движение, сливаясь, перетекая одна в другую, чтобы оформиться, наконец, в бледную нечеткую картину, похожую на отражение в оконном стекле. Мгновением позже Сергей сообразил, что это все-таки не картина, и тут же словно издалека, словно из-за стены или плотно закрытой двери до него донесся сдавленный возглас Юры-Большевика.
То, что он видел или, скорее, представлял – он понимал, что глаза здесь ни при чем, – походило все-таки не на застывшую картину, а на что-то другое, чему он затруднялся подобрать название. Наверное, так мог бы выглядеть мир привидений – полупрозрачные расплывчатые предметы, сквозь которые виднеются другие предметы, смазанность форм, легкое беспорядочное подрагивание и почти непрерывно меняющееся освещение, будто попеременно вспыхивали и гасли то одни, то другие расположенные где попало тусклые невидимые лампы. Сергей ощутил все убыстряющееся неприятное покалывание в затылке, тряхнул головой – и тут же словно что-то сдвинулось и наконец-то встало на свое единственно правильное место… Он понял, что именно «видит» – так в какой-то момент беспорядочные потеки краски на стене превращаются в чье-то ухмыляющееся усатое лицо с длинным вздернутым
