Покажем, все покажем, Андрей Николаевич. И расскажем. Давайте поедем к нам и побеседуем более обстоятельно. Допивайте свое пиво и вперед! У меня в машине кондиционер, так что почувствуем себя людьми, а не печеной картошкой.
«Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей, – мысленно повторил выпускник истфака Кононов слова одного из творцов самой революционной теории. – Не знаю, что приобрету, может – только геморрой, но ничего не потеряю – это точно…»
2
– Как вы представляете себе время, Андрей Николаевич?
Вопрос дона Корлеоне показался Кононову не то чтобы странным, а просто заданным как бы ни к селу, ни к городу. Кононов сидел за большим двухтумбовым столом в просторном прохладном помещении со светящимися квадратными плафонами на потолке, и ладонь приятно холодил высокий бокал с минеральной водой, а Сулимов, расстегнув пиджак, устроился за таким же столом у противоположной стены. Композицию завершал третий стол, напротив массивной, как в бункере, входной двери, за ним расположился коллега Сулимова – был он худощав и лысоват, явно предпенсионного возраста, и фамилию носил на удивление простую и очень распространенную: Иванов. Больше в этом помещении без окон никого не было. У стен стояли заурядные канцелярские шкафы со стеклянными дверцами – их полки пестрели разноцветными папками-накопителями, – а на столе Иванова (который на самом деле мог быть и Петровым, и Сидоровым), рядом с телефоном, возвышался большой плоский дисплей компьютера.
– А как его можно представлять? – Кононов пожал плечами. – Вот дни недели я представляю, и месяцы тоже. Дни недели – как две страницы в раскрытой тетради: на левой странице, сверху вниз, понедельник, вторник и среда, на правой – четверг, пятница и суббота. А воскресенье – параллельно субботе, еще правее, но за пределами тетради. А месяцы – по кругу: осенние – снизу вверх, справа, зимние справа налево, весенние – слева, сверху вниз, летние – внизу, слева направо. Такая картинка… А время… Что такое время? Нас как учили: время – это смена состояний материи, форма следования одного состояния после другого – что-то в этом роде. Поток, река. Но специально представлять как-то не пытался, не философский, видно, у меня склад ума. Да и когда мы диамат-то проходили – на втором или третьем курсе, а в те времена были вещи гораздо более привлекательные: пиво, футбол, вечеринки в общаге…
– Хм! Понятно, – сказал дон Корлеоне, отвинчивая крышку еще одной двухлитровой бутылки с минеральной водой. – Представлений может быть сколько угодно, но толком мы ничего не знаем. Нет пока научно обоснованной, детально разработанной теории времени.
Сухощавый бесцветный Иванов удрученно покивал за своим столом: увы, мол, чего нет, того нет. В отличие от коллеги, он был без пиджака, и его светлая рубашка не выглядела очень свежей.
– Если вы решили меня привлечь к разработке теории времени, то просчитались, – заметил Кононов. – Я же говорю, не тот у меня склад ума.
– Дело в данном случае не в теории, Андрей
