направление взгляда.
На столике перед человеком в футболке лежит телефон, а оба его спутника беспрерывно отвечают на звонки своих мобильных.
Интересно, что такого непрезентабельного субъекта – почти оборванца, урода, считающего себя красавцем, – не только впустили сюда, но и усадили на почетное место. Телефон его отключен. Вокруг вьется официант, то и дело осведомляясь, не угодно ли чего-нибудь. Крашеный не удостаивает его ответом, обозначая отказ лишь движением руки. Игорь понимает, что это – птица очень, очень высокого полета.
Он протягивает официанту, который ставит на стол прибор, купюру в пятьдесят евро и, глазами показав в сторону человека в голубой майке, спрашивает вполголоса:
– Кто это такой, не знаете?
– Джавиц Уайлд. Большая шишка.
Ах, вот как. Что ж, тем лучше. Это вам не безвестная девчушка, продающая кустарные сувениры. Джавиц Уайлд подходит идеально. Он – не знаменитость, но какая-то шишка. Один из тех, кто решает, кому стоять в свете юпитеров, но сам-то он туда не стремится, ибо знает себе цену. Один из тех, кто дергает за ниточки, заставляя своих марионеток считать себя избранниками, которым завидует весь мир. Дергает, а потом в один прекрасный день без объяснения причин перерезает шнурочек, и куклы безжизненно и бессильно падают.
Он из Суперкласса.
А это значит: друзья у него ненастоящие, зато враги – самые что ни на есть подлинные.
– Еще один вопрос. Как, по-вашему, допустимо разрушать миры во имя великой любви?
Официант смеется:
– Вы – Господь Бог или гей?
– Ни то, ни другое. Но спасибо, что ответили так, как ответили.
Он понимает, что действовал неправильно. Во-первых, для оправдания того, что он делает, он не нуждается ни в чьей поддержке. Он думает так: если все когда-нибудь умрут, почему бы кому-то не потерять жизнь во имя великой любви? Так повелось от начала времен, когда мужчины жертвовали собой, чтобы прокормить свои племена, а девственниц отдавали жрецам, чтобы умилостивить драконов или богов. А во-вторых, он совершенно напрасно привлек к себе внимание постороннего человека, выказав интерес к гостю в футболке.
Официант, разумеется, уже забыл об этом, и все же не следует рисковать без нужды. Игорь говорит себе, что все это вполне естественно: на кинофестивале все про всех хотят знать всё, и за эти сведения принято платить. Он делал это сотни раз по всему миру, и, можно не сомневаться, кто-то платил официанту, чтобы узнать про него, Игоря. Официанты не только привыкли к такому поведению, но и ожидают его.
Нет, он ни о чем не собирается вспоминать. Перед ним – очередная жертва. Если удастся довести план до конца и официанта будут допрашивать, он, конечно, скажет, что все, мол, в этот день было как всегда, разве что какой-то посетитель осведомлялся, позволительно ли ради великой любви разрушать другие миры. А может быть, он уже и забыл про
