постучалась и приоткрыла дверь на полладони – так, чтобы в щелку мог пройти только звук, а не что-либо материальное.
– Можно?
Молчание. Боже мой, он сегодня не в духе.
Она сделала щелку шире и протиснулась в кабинет. Лист писал, не обращая на нее внимания. Не дописав четвертую строчку (Одноклеточная считала), он отложил ручку.
– Садитесь.
Она села.
– Ну? – спросил Лист и сделал спокойно-страшное лицо. Его лицо выглядело, как асфальтовая дорожка, которую видишь, перегнувшись над балконными перилами тридцатого этажа.
– Что ну? – тихо спросила Одноклеточная.
Лист помолчал еще немного.
– Ах, что ну? – спросил он с интонацией: ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. – Это я вас спрашиваю что.
– Что? – опять спросила Одноклеточная.
– Это вы дали больным мяч? – Лист не выдержал игры в паузы.
– Да.
– А кто вам разрешил?
– Никто, – сказала Одноклеточная, – я больше не буду.
– А вы не такая уж простая, – сказал Лист.
Одноклеточная съежилась в кресле, чтобы выглядеть попроще.
– И не нужно мне притворяться! – сказал Лист. – Я понял все эти ваши попытки. Это все попытки завоевать дешевый авторитет. Вы бы работали лучше!
– Я и работаю, – сказала Одноклеточная, – я вам журнал принесла.
Лист взял журнал и начал листать. Он листал профессионально, почти не глядя и замечая абсолютно все. Он был медицинским гением. А характер – так все они, гении, одинаковы, подумала Одноклеточная с внутренним вздохом.
– Ага! – хищно обрадовался Лист, – в который раз вы невнимательно ведете записи!
– В который? – спросила Одноклеточная.
– Вот у вас, – сказал Лист, – записано, что прооперированная вчера крыса номер двести девяносто семь прошла Т-лабиринт девятого уровня за пятьдесят секунд.
– Да, – сказала Одноклеточная и вытянула шею, чтобы увидеть, что такого страшного она написала. Шея почти не растягивалась, а отклеиваться от кресла было страшновато.
– Этого не может быть, это чушь, – сказал Лист.
– Нет, я точно помню.
– Если точно, то проверьте данные еще раз, после окончания рабочего дня.
– Хорошо, проверю, – обрадовалась Одноклеточная, – можно идти?
– Идите.
Выйдя из кабинета, она постояла у окна, чтобы отдышаться. Серое небо мрачно глядело на грязно-серый двор лечебницы № 213. Всего в городе было около четырехсот лечебниц. Эти белые высотные здания, все одинаковой квадратно-столбовой архитектуры, знакомо выделялись на фоне убегающих перспектив города. Любые другие здания были ниже. Одноклеточная вздохнула и направилась к лифту.
Спортивный
