чемоданом и в старой, больше его головы, шляпе. Звонареву сразу не понравились глаза гостя – тускло-серые, цепкие, они буквально за секунду обежали все, за что могли уцепиться. Мужик улыбнулся во весь ряд крупных, никотиново-желтых зубов, поставил чемодан:
– Ну, здравствуй, сын!
Попытался обнять, но Санька, в свои шестнадцать на голову выше и в два раза шире, не позволил:
– Ты кто такой?
– Не узнал, – вздохнул отец – а ведь я тебя качал, в две ладони умещался!
– Знать тебя не знаю, чушь несешь какую-то… вали отсюда! – Звонарев хотел закрыть дверь, но мужик успел протянуть фотографию: на ней мама держала тугой комок с ребенком, а рядом этот… с букетом, усами и улыбкой.
Делать нечего, провел на кухню, налил чаю. Уплетая бутерброд, новоявленный папаша рассказывал истории – одна плаксивее другой, – как его, интеллигента, писателя-сопротивленца, на каторгу… Уж на что Сашка был развит, умел критически мыслить и трезво оценить ситуацию – поплыл: «Батя!» Плыли в памяти картинки, с какой завистью смотрел на Пашку-соседа, которому отец чинил велосипедное колесо и учил натягивать цепь; или как отец Юрки все время брал сына на рыбалку, а потом они вместе показывали всему двору улов…
Поев, отец сказал, что забежит вечером – мол, есть кой-какие дела с дороги. Радостный Сашка обнял его, сказал, что будет ждать, и дал десять рублей – на трамвай. Конечно, едва мать переступила порог, он вывалил радостную новость… и уж совсем не ожидал, что она – как есть, в обуви и стареньком сером пальто – плюхнется на тумбочку и разрыдается в голос.
Оказалось, совсем не по «интеллигентной» статье шел папашин марш по зонам – вор-рецидивист, он никогда не гулял по воле больше года. Как их свела судьба с матерью, одному богу… или не богу, вряд ли он настолько жесток к людям – известно… но повстречались, и через девять месяцев родился маленький Саша Звонарев. Отец прожил с ними два месяца и снова «уехал», прикарманив обручальное кольцо материной подруги. И теперь вернулся…
Впрочем, конечно, не вернулся – ни в этот день, ни во все стальные. Быстро выяснилась причина: уходя, папаша «отжал» хрустальную вазу – когда только успел? – подарок от трамвайного парка на сорокалетие заслуженного работника Звонаревой.
Целый месяц – будь на улице дождь или сухо – Сашка бродил по дворам и выспрашивал, не видел ли кто потрепанного мужика с коричневым чемоданом… Засыпая, он каждую ночь видел, как этот… улыбается в глаза, обнимает, а сам выискивает, что поценнее да полегче спрятать… Звонарев даже тренировки на время забросил, чего не случалось никогда до этого.
Шло время – как известно, лучший лекарь. Рана затягивается, сохнет, покрывается корочкой – и все равно оставляет шрам, который всегда будет напоминать о случившемся. Сашка пришел в себя, но эта история во многом определила его выбор профессии:
