на выход.
Пока я шел, думал, что мой язык меня еще далеко заведет, до плахи – запросто. Чуть не прокололся – еще немного, и шаман бы понял, что я чего-то кручу, слишком уж явно издеваюсь. Надо потоньше работать языком…
Идти до места было не очень далеко – с километра четыре, оно находилось прямо за вырубками, где мы работали. Я все время изображал поиски – якобы определялся по солнцу, смотрел на вершины деревьев и упорно шел дальше и дальше от лагеря, в ту сторону, куда я ранее двигался во время побега. Все это время солдаты зорко наблюдали за каждым моим шагом, целясь в меня из полунатянутых луков. Я с опаской посматривал на их орудия убийства – не дай бог, у них начнется какой-нибудь психоз, например покажется, что у меня выросли крылья и демоническая голова, и тут же, в долю секунды, меня нашпигуют первоклассными стрелами. Ощущение было не из приятных.
Движение осуществлялось так: впереди шел я, с умным видом вертя головой, позади старший охраны, тот изверг, что надо мной издевался, за ним трое надсмотрщиков за рабами, а по бокам, справа и слева, по три человека из солдат.
Когда терпение предводителя, шамана, уже стало иссякать – он хмурился, сплевывал и чего-то бормотал под нос, видимо ругая меня и себя за то, что поддался на мою провокацию, – я остановился и кивком головы подозвал к себе старшего:
– Развяжи руки, я должен над этим местом сделать пассы, иначе артефакт не покажется, и мы зря ходили! Давай быстрее развязывай, солнце уже высоко, а его можно откапывать только утром!
Мои дурацкие фразы напоминали телевизионную рекламу и действовали на подсознание – вроде все слова понятны, но хрень несусветная, которая не выдерживает никакой критики. Но действовали они безотказно и тут, в новом мире. Шаман кивнул, и старший охраны перерезал путы, стягивающие мне руки за спиной, – шаман, может, и был не от мира сего, зато старший охраны совсем не являлся лохом.
Впрочем, ему это не помогло. Размяв руки, я начал совершать волнообразные движения руками и кружение на одном месте – со стороны, думаю, это напоминало одновременно тайцзыцюань, чукотский танец чайки и выступление группы «На-На». На аборигенов это произвело такое завораживающее действие, как танец Каа перед бандерлогами. Так и хотелось им сказать: «Хорошо ли вам видно, бандерлоги?!» Все-таки от посещения ночных клубов есть своя польза – такой хрени насмотришься! Аборигены позавидовали бы этим диким клубным танцам.
Когда их лица разгладились и расслабились в священном ужасе перед колдующим демоном, я выбрал момент и со всей дури хряснул кулаком по голове старшего охраны. Голова лопнула, как спелый арбуз, и заляпала окружающих серо-желто-красными брызгами, а я схватил труп, забросил себе на плечи, как рюкзак, и со всей мочи побежал вперед, стараясь резко менять направление движения.
Тут же я почувствовал, как в труп на спине воткнулось не менее четырех стрел, застрявших в его костях. Лишь одна пробила его насквозь и поранила мне лопатку. Но это было терпимо и только подстегнуло меня в моей сумасшедшей гонке.
Забежав
