в какую игру, – осторожно сказала Туся.
– В отличную, – потерла я ладони и изложила Туське свой план.
– Ну, у меня только два вопроса, – сказала она, когда я закончила, – во-первых, мы собирались лениться. А во-вторых, что будет нашим кладом?
– Знаешь, я уже не могу лениться, как раньше, – призналась я грустно, – мне что-то мешает.
Туся посмотрела на меня с понимаем.
– А что касается клада…
Я огляделась. Мой взгляд упал на вязание, которое я отбросила в сторону, когда меня осенило. Я сощурилась. Мне показалось, что как я ни старалась не вязать что-то осмысленное и толковое, все равно в бесформенном вязании угадывались знакомые очертания…
Через час мы уже медленно ползли в переполненном трамвайчике в сторону заброшенной школы. Людей было полно, большинство тащило разноцветные коробки, перевязанные лентами, обычные коробки с техникой, пакеты с танками, кубиками и куклами – то есть подарки. Кто-то умудрился забраться в толпу с елкой, и каждую минуту раздавалось:
– Уберете вы ваши колючки подальше от моего лица?
– Куда же я их уберу, меня они тоже колют! – простодушно отвечал хозяин елки.
Пахло мандаринами – почти у всех старушек, чинно восседавших в креслах трамвая, на коленях стоял черный шуршащий пакет с фруктами, местами прорванный острыми «носиками» бананов.
Наконец, мы вылезли на остановке и подошли к старому зданию. Меня охватило волнение – одно дело планировать такое мероприятие дома, разыскивая в интернет-сообществах информацию по этой школе, а другое – стоять рядом с ней, собираясь вломиться. Мимо нас проехала патрульная машина.
Мы тут же уткнулись в свои телефоны, притворяясь, что читаем сообщения. Окно патруля опустилось, и по окнам школы скользнул луч фонаря. Потом стекло поднялось, и машина тронулась. На нас никто не обратил внимания.
– Надо сейчас! – шепнула я Туське. – До следующего патруля.
Чуть задыхаясь от волнения, мы быстрым шагом направились к входу в школу. Дверь была заколочена. Окна тоже. Я кивнула Туське, и мы обошли школу справа.
У меня стучало в груди и в ушах, и мне казалось совершенно нереальным, что я решилась на такой поступок – забраться зимним вечером в заброшенную школу! И ради кого? Впрочем, я знала, ради кого, и боялась признаться в этом даже себе самой. «Это просто игра, – шептала я, – просто чтобы развлечься перед Новым годом. Просто игра. Он уезжает через четыре дня. Какие к нему могут быть чувства?! Никаких!»
Возле черного входа Туся остановилась.
– А вдруг там бомжи? – прошептала она, хватая меня за рукав.
– Ну, – замялась я, – мы далеко-то не пойдем. Прямо у входа спрячем. И потом – сама видела – тут патруль!
– Так он с той стороны, – покачала головой Туся, – а тут и нет никого.
Она огляделась. Пустынный двор с разбросанными досками, из которых торчат гвозди, и разбитыми ящиками казался зловещим.
